Это было не то место, где мы танцевали на балу целую жизнь назад. Тот все еще не был восстановлен. Малый зал приемов представлял собой квадратное помещение с круглой стеклянной ротондой на потолке и узкими окнами-бойницами, ничем не прикрытыми. Стены были сделаны из грубого камня; на полу — мощные, какие-то грязные плиты. Зал был мало украшен, если только не считать украшениями головы животных и картины, на которых были нарисованы сцены боев.

В помещении было довольно много людей. На троне развалился Гаш Арели, рядом с ним расположились две весьма откровенно одетые девицы. Я стиснула зубы, когда узнала в одной из них рыжую Тамиру.

Сука.

Вдоль стен стояли стражники. Я насчитала около двадцати только с видимых сторон. Перед троном стояло несколько столов, за которыми сидели, похоже, приближенные наездники. Они что-то бурно обсуждали над картами и бумагами и одновременно запускали свои руки в блюда с дичью.

Ждать пришлось недолго. Дверь с противоположной от Арели стороны открылась, и я задрожала, увидев, кто туда вошел. Точнее, кого втолкнули.

Я снова прикусила губу, чтобы не выдать себя даже стоном.

Мы не ошиблись.

Волна облегчения, ненависти и ужаса окатила меня с ног до головы. Я видела Рона, Фарна, Ариэля, Оттои и еще нескольких дознавателей и стражников. Оборванных, отощавших, обессиленных.

И Ария.

Правящий выглядел хуже всех. Бледный, в каких-то лохмотьях, едва стоящий на ногах, с окровавленным лицом и скованными руками. Он сделал несколько шагов вперед и покачнулся. Рональд и Фарн подошли к нему с двух сторон и встали так, чтобы он мог на них опереться.

Чтобы не упал перед подонком, сидящим сейчас на троне. Я стиснула зубы так, что они заскрипели.

Этот Гаш реально псих. Между нашими государствами не было войны. Мы не были противниками и не пытались никого убить. И обращаться вот так с благородными из Таларии, с Правящим было против всяких законов даже этого жестокого и воинствующего мира. Неужели он думает, это сойдет ему с рук? Если мы все погибнем здесь, Геллард не оставит это без наказания. Хотя бы потому, что позволить так обращаться с таларийцами означает проявить слабость.

Или Арели рассчитывает на то, что Геллард не узнает всех подробностей произошедшего в совершенно другом мире? Что ж, его ждет сюрприз. Два письма, которые я отправила, будут для Императора достаточным основанием для расследования и уничтожения виновных.

Или он надеется, что Совет Императоров и суд стихий оправдает его действия? Но и тут я надеялась ему насолить. По меньшей мере три эльфийских короля, Геллард и, если все-таки решится на какие-то действия, Император Замарди сумеют добиться справедливости.

Я вздохнула.

Но прежде всего я сделаю все, что от меня зависит, чтобы никто из присутствующих здесь таларийцев не умер.

Я с тоской посмотрела на Правящего.

Мне бы очень хотелось поддержать его, влить в него силы и уверенность с помощью магии Олардов, но это было слишком рискованно — вдруг кто-то ее почувствует. В зале было полно магов. Потому мы должны оставаться неподвижными, пока не наступит подходящее время.

— Вы обвиняетесь в государственном перевороте, убийстве моего отца и благородных наездников, таларийцы, — начал свою речь Арели издевательским тоном.

— Ложь, — голос Ария был спокоен, но настолько тускл, что вначале я даже его не узнала.

— Ну, ваше слово против моего… К тому же у меня множество свидетелей, готовых подтвердить вашу заинтересованность в свержении нашей ветви власти, — и он похлопал по плечу рыжую наездницу.

— Ей ничего не известно, — так же спокойно и твердо ответил Правящий.

— Но она может многое додумать, не так ли?

— Ты идиот, сартанец! — не выдержал взбешенный Фарн. — Даже если ты подозреваешь Правящего другой страны, ты должен требовать созыва Совета Императоров, но казнить так просто членов делегации не имеешь права!

— А кто говорит про казнь? — губы новоиспеченного короля хищно изогнулись. — Да, вас не удалось убить взрывом, и пришлось посадить в тюрьму, но… Вы вполне могли погибнуть при попытке бегства — нерадивые стражники, защищаясь, убили вас. Стражники, конечно же, наказаны. Ха.

— Точно идиот, — покачал головой Фарн, — на суде стихий и Совета невозможна ложь.

— У-у-у, как ты воспламенился, огненный. Говоришь, идиот? Поверь, у меня теперь есть возможность пройти любой суд. Артефакты, которые мне удалось заполучить, способны сделать и не такое. Или вы не ощутили на себе их силу, когда я сумел удержать вашего Правящего вне этого существования так долго?

— Так вот в чем дело, — голос Ариэля был задумчив и холоден, — вот почему такое дерьмо вдруг подняло голову…

Брови у меня удивленно взлетели сами собой. Впервые я слышала, чтобы эльф сказал слово «дерьмо».

— Поговори мне, ушастый без дракона, — вызверившийся принц зашипел. — Все равно вам не жить — а я смогу рассказать какие угодно истории по этому поводу.

— Да? — Ари пожал плечами. — И что, все здесь присутствующие также защищены неведомым артефактом?

На лице сартанца впервые мелькнуло беспокойство. Он замолчал и осмотрелся, будто прикидывая, кого удалить из зала.

Я замерла в напряжении. Ну же! Нам только на руку это будет, если большая часть стражей уйдет.

Гаш Арели, кажется, принял какое-то решение. Но в этот момент дверь в зал снова открылась и зашел наездник. Он быстро подошел к принцу и что-то сказал тому на ухо. По мере разговора лицо Арели сначала выразило удивление, затем обеспокоенность и наконец приняло решительное выражение. Он что-то тихо ответил воину, и тот удалился.

— Мне надоело с вами болтать, — бросил он холодно в сторону моих друзей. — Я сам разберусь со своими приближенными. Стража, поставить их всех на колени.

Понукаемые ударами, кандалами и магией, таларийцы выстроились в линию перед троном. Возле каждого из них встал страж с занесенным обнаженным мечом.

Я переглянулась со своими спутниками и кивнула. Наше время пришло.

— Я, король Сартана, повелеваю…

Что он там повелевал, никого не интересовало. Мы действовали быстро. Эльфы достали луки и стрелы и неуловимым движением уложили троих и тут же выстрелили снова. Я и Сарлас ударили магическими огненными сгустками. На поражение. Пока никто не пришел в себя, я швырнула в толпу ринувшихся на подмогу стражников несколько взрывающихся артефактов и раскрутила огненную плеть. По моему желанию она превратилась сначала в канат, с помощью которого я оказалась внизу, а затем — в смертельный кнут, раз за разом жалящий врагов. Будь у меня время, я бы еще забирала у них магию — мои силы утекали очень быстро. Но времени не было. Мы оттеснили стражу от пленных, и Сарлас занялся их освобождением. Рассчитывать на их помощь не приходилось — у моих друзей явно не осталось магии; но они вполне могли еще постоять за себя с помощью мечей, которыми их планировали обезглавить. Я не присматривалась, что происходит, — мир вокруг меня сузился до оранжевых сполохов кнута и плоти врагов, которую этот кнут рвал. Лишь краем глаза я уловила, как бездвижно упал Оттои и один из эльфов, но только стиснула зубы. Инстинктивно мы с таларийцами начали сдвигаться в одну точку, чтобы прикрывать друг другу спины. Я почувствовала чье-то тепло рядом и огонь, прошедший по моей татуировке.