Ты поцокал языком, и верблюдица подошла к нам. Ее огромная голова всплыла надо мной, она понюхала мою щеку. Узды на ней уже не было. Я протянула руку и погладила ее бархатистый нос, но почти не почувствовала этого, поняла только, когда всё закончилось.

– Вот и конец, – пробормотал ты.

– Как же ты снова найдешь ее? – попыталась выговорить я. – Как она найдет тебя?

Ты не ответил. Наверное, не понял, что я сказала. Ты долго смотрел на верблюдицу, и твои глаза блестели.

– Пока, детка, – тихо произнес ты.

Потом снова цокнул языком, и верблюдица забурчала в ответ. И попятилась от машины. Ты усадил меня на заднее сиденье, спиной к окну, чтобы мне не пришлось сгибать ногу. Захлопнул дверь. Я увидела, как ты в последний раз потрепал верблюдицу по шее, проходя мимо.

Ты поддал газу, чтобы тронуть машину с места, понажимал на педаль. Шины крутанулись на песке. Я смотрела в окно на верблюдицу. Машина повернула, верблюдица перешла на рысь. Ты прибавил скорость, и она помчалась галопом. Бежала вровень с нами. Прислонившись щекой к стеклу, я мысленно обращалась к ней. Мне не хотелось, чтобы она осталась здесь, снова жила сама по себе. Найдет ли она свой табун? И как ей теперь искать тебя?

Наконец ты вырвался вперед. Верблюдица оступилась на песке, попыталась догнать нас, бежала всё медленнее, отставала сильнее. Наклонив голову, она застонала нам вслед. И мне тоже хотелось застонать. Будь у меня силы, я бы так и сделала. Я смотрела на нее, пока она не превратилась в крошечную точку вдалеке. А она всё стояла и глядела на нас.

– Пока, – шепнула я.

* * *

Машину трясло и заносило на песке. Камни разлетались из-под колес, ударяли в стекло. Я крепко цеплялась за сиденье. С каждым поворотом, на каждом ухабе мои мышцы пронзала острая боль.

– Держись там, – сказал ты.

Но это было трудно. Немного погодя мои глаза снова закрылись. Я почувствовала, как сползаю на сиденье. Яд распространялся вверх по моему телу, бесшумно отравлял меня. От него конечности стали неуклюжими, неповоротливыми. Яд навевал мне сны о том, как мои ступни прорастают сквозь дверь машины и уходят в песок. Как кожа превращается в сухую кору, руки становятся ветками. А пальцы – нежными шелестящими листьями.

Я смутно отметила неприятную тряску. Тело двигалось туда-сюда, но я сама не понимала как. Тряска продолжалась. Что-то обращалось ко мне. Ветер, или песок, или еще что-то звало меня по имени.

– Джемма… Джем, – говорило оно, – мы почти приехали.

Но мое тело не реагировало. Я пыталась открыть глаза. Не получалось. Кожа была жесткой, пальцы подрагивали. Потом я ощутила прикосновение твоей прохладной сухой ладони к моей щеке.

– Очнись, Джем, – говорил ты. – Очнись, пожалуйста.

Я снова попробовала напрячься, заставить работать мышцы лица. На этот раз мне удалось. Я приоткрыла глаза. Совсем чуть-чуть. Но больше и не понадобилось. Я увидела тебя. Ты обернулся на переднем сиденье, одной рукой держал руль, другой касался меня. Сквозь ветровое стекло видна была огромная земляная гора.

– Рудник, – сказал ты.

* * *

Ты снова сунул мне в рот комочек мягких листьев, на этот раз они горчили гораздо сильнее, чем в прошлый.

– Жуй, – велел ты. – И не засыпай.

Ты отвернулся, и машину вдруг перестало так сильно трясти. Мы выехали на грунтовую дорогу. Твердую, хорошо укатанную. Я ударилась затылком о стекло, едва ты вдавил педаль в пол, а за нами столбом поднималась пыль. По сравнению с пересеченной местностью, к езде по которой я уже привыкла, сейчас машина словно летела. Мы подъезжали ближе, я различала гигантские грузовики вверху на горе и какие-то башни, желоба и огромные металлические цистерны рядом с ней. У подножия горы виднелось несколько строений, в воздухе висела белая пыль. И красная пыль тоже была повсюду, и остальные краски… бурые и белые, оранжевые и черные. И груды камня. Ни единого дерева.

Я жевала, ощущая горечь листьев. Моргала, старалась не закрывать глаза. Этот момент позже снился мне неделями – первый проблеск жизни за пределами твоего пустынного обиталища. Но сейчас всё вокруг казалось нереальным. Строения, столбы, грузовики и камни сливались в единое целое, оно вертелось и расплывалось красным пятном за окном машины. Всё выглядело горячим и опаленным.

Ты круто свернул к строениям у подножия горы. Я ахнула, когда от резкого поворота боль подобралась к плечам. Будто колючая проволока под кожей. Ты пронесся по улице с небольшими квадратными строениями по обе ее стороны. Жилые дома? Мне становилось трудно дышать. Жара здесь была сильнее, воздух – плотнее и тяжелее от рудничной пыли. У меня снова начали закрываться глаза.

Мы влетели на подъездную дорожку. Еще одно квадратное, какое-то непрочное с виду здание. Я снова охнула от боли. Закрыла глаза и прижалась щекой к прохладному стеклу. Каждый вдох давался труднее предыдущего. Ты выскочил из машины, не удосужившись заглушить двигатель. Завопил что-то, повернувшись к строению, но слов я не разобрала. Мой слух тоже угасал. Жизнь вокруг меня замедлялась и утихала. Организм прекращал работу. Перед глазами всё виделось размытым, как во сне. И совершенно нереальным.

Я услышала другой голос – опять крик. Дверца, к которой я прислонялась, открылась, я повалилась из салона. Твои руки подхватили меня. Что-то прижали к моему рту и носу. Запахло чем-то медицинским. А потом вдруг дышать стало чуть легче. Ты склонился надо мной, подхватил меня на руки. Но я почти ничего не чувствовала. Только как твоя рука трется о кончики моих пальцев. В них чувствительность еще сохранилась.

Ты внес меня в какую-то комнату. Положил на стол. Надо мной нагнулся незнакомый мужчина. Я видела его, когда он оттягивал мне веки. Он что-то сказал. Потом приставил какой-то предмет к моей руке. Откуда-то издалека до меня докатился слабый укол боли. На мое лицо легла маска. И я снова смогла дышать.

* * *

Потом мы ехали очень быстро. В окно я видела небо – голубое, с только начинающими появляться оранжевыми закатными полосами. Ты резко затормозил. Дверца открылась. Ты снова поднял меня на руки. Ты бежал, мое тело тряслось у тебя на руках. Но боли не было. Как издалека, я слышала топот твоих ног по асфальту. И еще один звук. Ритмичный, рокочущий. Как механический гром. Нас ждал человек во всем белом.

– Имя? Возраст? – услышала я женский голос, доносящийся издалека, будто из другого мира.

Ты внес меня в самолет, положил на что-то мягкое. Хотел было отстраниться. Я дотянулась и схватила тебя за руку, сомкнула на ней пальцы. Я не хотела уезжать. Не хотела оставаться одна среди чужих людей. Я подняла взгляд, нашла твои глаза. Ты медлил, выглянул наружу на асфальт, на ровную дорогу и красную пустыню за ней… и снова посмотрел на меня. Еле заметно кивнул и сел. Заговорил со мной. Не знаю о чем. Но в глазах у тебя стояли слезы.

У меня заложило уши, кабина, в которой я находилась, задвигалась. Вернулся человек в белом. На мое лицо снова легла маска. Воздух. Опять какие-то уколы в руку. Я не сводила глаз с тебя. Только ты был способен удержать мои глаза открытыми. Но я уже проваливалась вниз – сквозь мягкий матрас, сквозь днище самолета… Лавина погребла меня под собой. Небо вокруг нас стало оранжевым, земля под нами покраснела. Мы летели на солнце.