В отражении вторая рука прижата к груди, а под ней растекается красное.

— Что ты наделала?!

Светлана

— Света! Света… — Амир крепко обнимает меня. — Зачем ты это сделала? Зачем вредишь себе?! Я этого не стою, поверь!

— Что? — выдыхаю, испытывая колющую боль в легких. — Отстань, — отбиваюсь вяло. — Отстань, я просто разбила стеклянную банку с кремом.

— Что?!

— Баночка с кремом выскользнула из пальцев. Я хотела собрать осколки и руку поранила!

Анваров алчно смотрит в раковину, на осколки и пролитый крем.

— Реально баночку всего лишь разбила?!

— Да. Уходи.

— Покажи мне руку! Не верю… Просто не верю, что это лишь порез. Почему так много крови? — вглядывается. — Твою же мать. Всего лишь порез, — говорит с облегчением.

— А ты думал, что я себе вред причиню? Из-за тебя? Ни за что!

Толкаю его в плечо, испачкав светлый костюм кровью.

— Я не причиняла себе вред в прошлом, из-за первой любви, когда серьезные отношения обернулись крахом. Тем более, не стану вредить себе сейчас!

— Ты меня с Юркой сравнила, что ли?

— Вы мне одинаково противны.

— Света, прошу… Поверь, я этого не хотел.

— Поверить? Тебе? После того, что ты сделал? Ты уже показал товар лицом. Уходи…

— Предлагаешь отступить? Это не в моих правилах.

— Я хочу остаться со своим малышом и хочу при этом как можно меньше пересекаться с тобой. Больше ничего. Все кончено.

— Не говори, ты просто разбиваешь мне сердце.

— Не льсти себе, Аллигатор. У тебя нет сердца.

После этих слов Амир Анваров смотрит в зеркало и внезапно отвешивает отражению удар кулаком.

Я отступаю в сторону, выбегаю из ванной, чтобы меня не задело мелким крошевом, а он продолжает буянить, разбивая кулаки в мясо.

Потом гремит еще что-то. Кажется, он срывает свою злость на ванной комнате.

На моей ванной комнате.

Пока он проходится вихрем, матерясь и разбивая все, что только можно разбить, я сижу на кровати с идеальной ровной спиной, натянутой, как струна.

Смотрю на часы, наблюдая, как медленно ползет секундная стрелка. Минутная не двигается с места.

Время растягивается бесконечной жвачкой.

Анваров крушит ванную. Я хочу закричать, чтобы он прекратил, но с губ срывается лишь всхлип, который даже я услышала с трудом.

Просто не могу ничего выжать из себя. Настолько пусто внутри не было еще ни разу.

Кажется, мы просто застыли в одном моменте.

Никто из нас двоих не может вырваться из этого порочного круга.

Он повторяется-повторяется-повторяется без конца, изматывает…

Потом накатывает тишина. Резкая и болезненная. Густая, как смог, она опускается сверху и придавливает, лишая шанса дышать.

Слышатся шаги и тяжелое, сиплое мужское дыхание.

Под ногами Анварова хрустит битое стекло.

Я не могу пошевелиться. Даже голову повернуть не получается.

Через миг в поле моего зрения оказывается Анваров. С кулаков на светлый паркет стекает кровь, а еще у него обута только одна туфля. Вторая нога — босая, тоже в крови.

— Ванную починят. Все твои женские штучки вернут, — говорит, даже не посмотрев на меня.

Ровно и холодно, как автоответчик.

Он идет, словно робот, не останавливаясь.

Мне больно за двоих. Больно, что миг счастья оказался лишь обманчивым миражом.

Но я ничего не могу поделать. Амир не изменится, никогда не изменится, а у меня кончился лимит на доверие.

* * *

Остаток для пролетает в мелочах и пустых заботах.

Я не понимаю, что делаю. С трудом вечером вспоминаю: а довела ли я хотя одно начатое дело до конца? Кажется, я хотела переустановить программы на ноутбуке, почистить временную память, навести порядок в загрузках, удалить ненужные временные файлы и черновики заметок…

Сделала ли я хоть что-то из этого?!

Раскрываю ноутбук, всюду царит идеальный порядок.

Все пролетает мимо моей памяти, не задерживаясь. Я даже не воспринимаю себя, как прежнюю.

Словно это происходит с другой девушкой, а я смотрю на нее со стороны и даже немного завидую: как легко и непринужденно она болтает о чепухе, спорит о фасоне свадебных платьев и кокетничает, не желая сообщать назначенную дату торжества!

Анварова, кажется, нет в доме.

Ночью он тоже не появляется.

Мой сон был дрянным, и ни разу легкая дрема не прервалась ни звуком его шагов, ни шорохом со стороны спальни Амира.

Всюду тишина, темнота.

Огромный особняк без Амира кажется мертвым, только спокойное дыхание Айскнехта согревает меня, не позволяя совсем превратиться в ледышку.

* * *

Анваров не появляется и на следующие сутки.

Зато появляются рабочие в строительных комбинезонах.

Мужчины решительно направляются в сторону детской комнаты. Я всего лишь на секунду заглянула к ним и увидела много банок с краской для стен. Один из мужчин размешивал тягучую, густую берлинскую лазурь.

Ясно… Анваров решил сделать все по-своему. Плевать он хотел на мое мнение!

— Добрый день, вы хозяйка? Рассказать, как будут выглядеть стены? Можем показать проект, — улыбается сероглазый мужчина, заметив, как я стою на пороге.

— Нет, ничего не нужно. Выполняйте свою работу, — отвечаю холодно-вежливо и ухожу.

Ванную комнату восстанавливают в тот же день, а потом прислуга заботливо расставляет мою любимую уходовую косметику и все ванные принадлежности в точности так же, как они стояли до появления разрушительного смерча по имени Амир.

Я даже рада, что его нет рядом. Иначе он бы мне докучал. Наверное, докучал, болтал, шутил… Однако где-то в глубине души я скучаю по его шуткам, и от этого становится только хуже.

Я хочу вырвать из души все остатки привязанностей к нему.

Амир

— Амир!

Оборачиваюсь на голос двоюродного брата. Кожанка, широкие плечи, тату… Догоняет меня быстро в холле отеля.

— Здорово! — хлопает по плечу, приобнимая медвежьей хваткой. — Не ожидал увидеть тебя здесь! Тоже живешь в этом отеле? А с рукой что?

Скриплю зубами.

Какой Тимур надоедливый и внимательный. Все увидел, рассмотрел. Наверняка и выводы сделал соответствующие.