— Надо поговорить, — промолвил он, и на лбу было так и дописано слово "наедине", хотя Сагрон предпочёл бы никуда из аудитории деваться.

— На какую тему? — вздохнул он.

— Обсудить учебные планы, — с деланной расслабленностью сказал Лантон. — У меня не сходятся числа, и надо уточнить нагрузку.

— Это обязательно делать сейчас? — с опаской уточнил Сагрон, зная, что добром эти "учебные планы", в устах его друга означавшие обычно какие-то неудачи, не заканчиваются.

— Да, — кивнул Ролан. — Доцент Ойтко требует сдать их как можно скорее.

— Присаживайтесь, господин доцент, — Сагрон указал на один из стульев у преподавательского стола. Зачем их там всегда стояло два, он понятия не имел — кажется, студенты любили подпиливать ножки, но, так как он всегда проверял стул на наличие всевозможных подлогов, это им редко удавалось.

Он оглянулся к студентам.

— Будете писать ректорскую контрольную или просто попишите под диктовку шара? — притворно ласково уточнил он.

За спиной загрохотало.

Подпилили ножки, сволочи!

— Полагаю, ректорскую контрольную, — принял Дэрри мгновенное решение. — Берём листочки и пишем первый вопрос.

— Но господин Сагрон! — возмутился тот самый кривляющийся студент. — За что вы так с нами поступаете?

— За длинный язык, — безапелляционно ответил он. — И за короткий напильник, который торчит у вас из кармана. Если я ещё раз увижу, что стулу или другому университетскому имуществу, такому, как доцент Лантон, нанесен вред, я лично займусь вашим воспитанием. И не хихикайте, студентка Пэтт, это не имеет никакого отношения к тому воспитанию, о котором вы читаете на ночь.

Девушка покраснела и, кажется, была предельно возмущена замечанием, обращённым к ней, но возражать отчего-то не спешила, из чего Сагрон сделал вывод, что относительно литературы попал как раз в точку.

Он с досадой закатил глаза и вернулся к другу. Ролан уже починил стул, и теперь сидел более-менее ровно, но всё равно так, словно палку проглотил. Учитывая его привычную страсть сутулиться, Сагрон был крайне удивлён столь ровной спине — а спустя миг осознал, что на самом деле причиной этого была попытка… Казаться сильнее обычного?! У Лантона?!

— Что стряслось? — накладывая полог молчания на преподавательский стол, спросил он. Студенты за пологом досадливо загудели, понимая, что услышать о превратностях расчёта нагрузки им не удастся, и зашуршали прошлогодними конспектами, разыскивая ответы на появившиеся на листах вопросы.

Огненный шарик, сердито зашипев, стрелой бросился к самым болтливым и активным, превращая их спасение в маленький уголёк или горстку пепла на парте.

— Я хочу поговорить с тобой относительно проклятия, — Ролан попытался расправить плечи ещё сильнее, и это выглядело ну совсем уж страшно. — И относительно того, как оно на тебя действует…

— Так говори, — безропотно промолвил Сагрон. — Только, пожалуйста, не так, чтобы об этом через пару часов знал весь университет.

— Я не имею никакого отношения к тому, что о тебе болтают! — оскорблённо воскликнул друг.

На фоне огненный шар поджёг одежду какого-то студента, и тот подскочил едва ли не к потолку. Сагрон прошептал заклинание, призванное окатить несчастного водой с головы до ног и погасить любой локальный пожар, и повернулся опять к Ролану.

— Да верю я, верю, — кивнул он. — Просто достали. Эти вон шепчутся на каждом углу, — он кивнул на первый курс, — идиоты. И что мне с этими неразумными существами делать? Мог бы — прибил… Так что у тебя с проклятием?

— Ты испытываешь к Котэссе… — Ролан запнулся, напоминая о том, насколько он на самом деле был неопытен в делах любовных, — некоторое влечение?

— Ты её видел? — фыркнул Сагрон. — Красивая девчонка. Трудно не испытывать, учитывая, что она единственная, по отношению к кому эти мысли легальны.

— Я понимаю, — послушно повторил Ролан. — Но просто… я никогда себя так не чувствовал! — он напоминал сейчас невинную девочку, разговаривающую со старшей подругой относительно первой ночи. — Меня никогда так не тянуло к женщине, и…

— Я надеюсь, речь идёт не о Котэссе, — Лантон отрицательно покачал головой, и Дэрри, прищурившись, добавил: — И, надеюсь, мой тридцатилетний друг, у тебя до этого были хоть какие-то женщины.

— Были-были! — заверил его Ролан. — И много!

— Судя по возмущённому тону, одна или две, и то крайне давно. Так кто там объект твоей страсти? — студенты попытались читать по губам, и Сагрон повернулся к ним боком. — Ай, можешь не говорить: твоя аспирантка.

Ролан смущённо отвёл взгляд.

— Я никогда раньше себя так не чувствовал. А потом она сняла с меня… Ну, ту чешую с руки, помнишь, что меня поцарапали? Вот, сняла, и я… Я словно прозрел, — он вздохнул. — Меня тянет к ней невыносимо. Я не могу ни о чём думать, кроме неё.

— Взрослеешь, значит, — безропотно промолвил Сагрон. — Вот пройдёшь этап первой любви, а потом, может быть, перестанешь смотреть на женщин так, словно они относятся к другой расе.

— Нет, я понимаю, что нормально — испытывать к девушке природный интерес, — Ролан почесал затылок. — Но не… Я вообще ни о чём больше не могу делать! И я уверен в том, что это побочный эффект проклятия: влечение проснулось именно после того, как она меня исцелила. Не то чтобы раньше она мне не нравилась… — судя по скромно потупленному взгляду, нравилась, да ещё и очень, — но я не думал о ней в таком ключе. Мне теперь попросту стыдно смотреть девушке в глаза!

— Вот иди и скажи ей об этом. Заодно займитесь своим проклятием, — хмыкнул Сагрон.

— А у тебя с Котэссой такого нет? Я пытался её спросить… — Дэрри закатил глаза в ответ на эту фразу, и Ролан заметно смутился. — Но, я так понимаю, девушке лучше было не задавать вопросы в подобном ключе.

— Относительно того, спала ли она с мужчиной, к которому привязана проклятием? Да, ты действительно прав, это не то, что следовало спрашивать у скромной невинной девочки. Твоя Элеанор тоже бы обиделась. Да кто угодно обиделся бы!

— Я такого у неё не спрашивал. Я вовремя остановился, — почти гордо отозвался Ролан. — Но есть или нет?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — наконец-то честно ответил Сагрон. — Ну… Котэсса мне нравится, и как человек, и как женщина… тьфу ты, девушка. Хотя, да, она довольно пуглива, потому, прошу, не продолжай моё гордое дело по её отпугиванию, не подсыпай хвороста в огонь. Она и так не может определиться с тем, как ко мне относится.

— А по ночам? — тоскливо уточнил Ролан. — Не снится?

Студенты, кажется, прониклись его поведением и теперь, вместо писать ответы, задавались вопросом, что же в нагрузке могло столь нагло выбить из колеи доцента Лантона.

— Предположим, иногда. Но не каждую же ночь! — он вздохнул. — Я не знаю, что у вас там намешано с проклятием, или у тебя с гормонами, друг мой, но светлый образ Котэссы не преследует меня ежесекундно. Но если у тебя такие радикальные проблемы, то обращаться следует уже напрямую к Элеанор. Она должна знать.