Более подходящий случай для побега было сложно придумать, но по зрелому размышлению я решил с этим повременить. Во-первых, на местности не ориентируюсь, а с рассветом целая уйма народу будет счастлива поучаствовать в игре «затрави дезертира». Ну и, во-вторых, именно в Долине Кедров больше всего шансов отыскать кого-нибудь из «Серых волкодавов» и расспросить о судьбе направлявшегося в Йорк отряда эрла Майторна. Об обещании Брольга забывать тоже не стоило. А подбить на побег Арчи и Шутника при таком количестве лишних ушей просто-напросто нереально.

Изредка из ночного мрака нам навстречу вылетали конные разъезды, чаще мы обгоняли остановившиеся на привалах отряды пехотинцев. И в скором времени мне стало понятно, почему так спешит этот двужильный мальчишка: командуя столь незначительными силами, он решил во что бы то ни стало первым войти в Долину Кедров. Непонятно только, за какой тенью ему это понадобилось.

Но ближе к рассвету у меня уже начало закрадываться подозрение, что сопляк просто решил нас всех угробить. Свои мысли я благоразумно держал при себе: оба капрала пребывали в состоянии, близком к бешенству, и уже успели устроить взбучку не только волонтерам, но и нескольким не слишком сдержанным на язык пехотинцам.

А потом нам приказали сворачивать с Императорского тракта. Вот только всеобщая радость по поводу скорого отдыха быстро сменилась глубоким разочарованием: Эмерсон не собирался устраивать привал – наоборот, лейтенант рассчитывал выиграть десяток-другой верст, переправившись на другой берег одного из многочисленных притоков Стылой. Оставалось уповать лишь на то, что действовал он не наобум и предварительно выяснил расположение ближайшего к форту Норгвар брода.

Гуськом пробираясь через густые заросли камыша и чувствуя, как холодная речная вода начинает заливать сапоги, мы вполголоса ругались, но даже и не пытались оспорить приказ: лейтенант шел первым, и связываться с этим психом ни у кого желания не было. Даже у капралов.

Вскоре стена камышей раздвинулась и открылась небольшая заводь. Ноги начали проваливаться в ил, а уровень воды поднимался все выше и выше. Если так пойдет и дальше, придется нам всем дружно отправиться на дно. Одно утешает: мальчишка пойдет на корм рыбам первым.

Но тут вода дошла до паха, и все посторонние мысли мигов вылетели у меня из головы.

– Ничего, холод этому делу только в пользу, – услышал мой судорожный всхлип давненько уже бредший по пояс в воде Шутник. – Хотя тебе это вряд ли уже поможет.

– Шел бы ты… – себе под нос пробормотал я в ответ и поднял над головой суму и сверток с заблаговременно снятой верхней одеждой. А вот как штаны сушить буду – ума не приложу.

Вскоре речная вода добралась до подмышек и поднятые пронзительным ветром волны через раз захватывали лицо. Все тело закоченело от холода, и я всерьез начал опасаться, что ноги вот-вот сведет судорогой. К счастью, к этому времени мы уже достигли середины реки и дно начало подниматься.

С этой стороны берег оказался обрывистым, а стремительное течение едва не сбивало с ног, но лейтенант Эмерсон почти сразу же нашел узкую тропинку, ведущую на каменистый склон, и мы начали восхождение. Мокрые сапоги постоянно проскальзывали, ухватиться можно было лишь за идущего рядом товарища, и обратно в речку никто не сверзился только чудом.

Поднявшийся первым на крутой берег лейтенант Эмерсон сразу же отправил трех пехотинцев на разведку, и мы приготовились к очередному изматывающему переходу, но тут нам улыбнулась удача: скомандовали привал.

Капрал Линцтрог привел отряд на прикрытую от ветра крутым склоном холма и густо разросшимися ивами небольшую полянку, и, хоть находились мы уже в Долине Кедров, командиру волей-неволей пришлось разрешить развести костры. Риск быть обнаруженным из-за огня или дыма перекрывался опасностью оказаться без солдат, слегших с простудой и воспалением легких.

– Светает, – зябко поежился только что выжавший рубаху Шутник и уселся у небольшого костерка.

– Значит, скоро дальше двинем, – вполне обоснованно предположил кто-то из волонтеров, кажется, Густав.

– И на хрена ночью куда-то переться надо было? – поддержал его ворчание Олаф.

– Командирам видней, – наставительно заявил Арчи, и волонтеры заткнулись.

Командирам, конечно, видней, но не понимаю я, что ж такое должно было стрястись, если нас на ночь глядя с места сорвали. К тому же ни обозов по дороге не встретилось, ни еще каких вспомогательных армейских частей. Одни патрули комендантские и пехота. Так войны не начинают. А восстание подавить – это карателям работа, а не нам. Разве что совсем дела швах. Но тогда и мы положения не спасем.

Как задремал – не помню. Вот вроде еще сижу, закутавшись в плащ, а потом сразу темнота, толчок в бок и хмурое лицо Арчи.

– Просыпайся. Выступаем.

Я поднялся на затекшие ноги, помотал головой, вытрясая из нее вязкую хмарь сна, и огляделся. Сплошная пелена низких облаков в кои-то веки расползлась, и в ее разрывах проглядывало хоть и серое, но чистое небо. Солнце еще только начинало подниматься над верхушками деревьев и бледно-розовым шаром выглядывало из-за ив. Дождь больше не накрапывал, и даже ветер перестал выдувать из-под одежды жалкие крохи тепла.

Живи и радуйся, казалось бы. Но радоваться некогда – лейтенантику неймется, и он всю плешь проел капралам, заставляя их ускорить сборы. Ну а те и рады стараться, да так, что несколько шишек и синяков уже нашли своих новых владельцев. Ничего, лишняя зуботычина еще никому не повредила. Главное, самому на нее не нарваться.

Пехотинцы закрыли дымившиеся угли костров срезанным дерном, и по заросшей высокой травой едва заметной тропке наш отряд начал удаляться от реки. Вскоре мы добрались до проселочной дороги, которая через несколько верст, в свою очередь, вышла к сделавшему петлю Императорскому тракту.

Низкорослые ивы сначала сменились зарослями орешника, потом белыми стволами замелькали березы, а в отдалении замаячила высоченная стена сосен. Воздух посвежел, из него пропала ставшая уже привычной за последние дни болотная сырость и затхлость.

– Кейн, Карл, Немой, – остановился рядом обходивший отряд Линцтрог. – Вы в авангарде. Дистанция шагов двести, больше не отрывайтесь.

– Куда идти-то? – поглядел я в оба конца пустынного тракта.

Не нравится мне эта затея, ох не нравится. Тенью чую – не к добру это. Настроение вообще на редкость мерзкое: голова с недосыпу болит, одежда сырая, в сапогах можно лягушек разводить. Да еще ко всему прочему насморк начинается.

– Туда, – указал направо Линцтрог. – Куда еще? Версты через две развилка на Старый Перент будет, там нас дождитесь.

– И даже думать забудь, чтобы деру дать, – прошипел мне на ухо капрал Брольг. – Живьем освежую.

– Да как можно? Я ж… – возмутился в голос я. – Я ж… Да для меня отряд…

– Заткнись, – оборвал мои причитания капрал. – Я тебя, гаденыш, насквозь вижу. Только попробуй какой номер отколоть, живо на виселице станцуешь. Понял?