– Госпожа, они заточили вас! Они изгнали наших братьев в Скрытые земли!

– Верно, – печально согласилась Маха. – А как бы мы поступили, если бы победили?

– Не знаю, считать вероятности – это удел Магуса, мы же, когда приходит время, всегда видим верный путь.

– Ты призвал опасного союзника, Аодх. Боюсь, колдун может обернуть силу фоморов против нас. Я не знаю, чего он ищет, но нельзя допускать его в Скрытые земли. Нам нужно лишь, чтобы он заставил Видящую открыть Врата. Затем от него следует избавиться.

– Госпожа читает мои мысли. Фреймус слишком силен, недавно Ловцы пытались его убить, но не смогли унести даже тела своих товарищей – он испепелил их. Застать врасплох его можно, лишь когда он будет уверен в том, что получил все, что хотел. Когда Врата откроются, мы нанесем удар. Не раньше.

– Да будет так, Аодх-Ветер.

– Пробудилась ли Видящая, госпожа?

– О часе, когда проснется Видящая Магуса, узнают небо и земля, – голос Махи слабел, она удалялась. – Ты узнаешь об этом, Аодх. Пока же она спорит со своей судьбой. Она не хочет быть Видящей.

– Ничто в этом мире не избежит своей судьбы…

Камень вновь стал прозрачным, сапфировая глубина исчезла. Аодх убрал его в ларец, задвинул крышку.

– Интересная вещь.

Туата обернулся, в руке его возник узкий белый клинок. Голос шел из крытой галереи, он вбежал туда. Пусто, только на полу лежит жемчужина.

Крупная, отливающая перламутром. Аодх опустился на колено, поднял ее.

Авалонская жемчужина.

Кто с ним играет?

– Это ведь один из камней Луга? – Голос переместился, теперь он шел из соседней галереи, струился по арочным сводам. – Давно я их не видел. С кем ты говорил, Аодх?

– Покажись! – потребовал туата. – Иначе я заставлю тебя.

– Ну-ну, не стоит. – Посреди сада появилась невысокая фигура в фиолетовой мантии с капюшоном.

– Теодорус Додейкант! – Аодха не зря именовали Ветром, он преодолел расстояние между ними быстрее, чем Теодорус успел моргнуть, но меч пронзил пустоту. Лепрекон опять исчез.

– Я тебя слышу! – сказал туата, вытянув руку с мечом и медленно поворачиваясь. – Зачем ты явился? Убить меня?

– Убить? – Невидимый лепрекон усмехнулся. – Нет, что ты. Разве может жалкий лепрекон убить правую руку Луга, предводителя туата, потомка одного из знатнейших родов фейри?

– Если ты хочешь пощады для себя и своего нелепого Спящего Короля, даже не проси! Я уничтожу вас всех, людей и фейри, всех, кто пошел против туата. А Короля я убью лично, с большой радостью!

– Ты стал похож на худших из людей. Слишком долго служил Талосу, туата, – заметил Теодорус. – А теперь служишь Фреймусу. Ты выбираешь себе не тех господ, Аодх.

Аодх уловил шорох, сделал выпад – и на каменные плиты упал лоскут фиолетового шелка. Туата ринулся вперед, поражая ударами шелестящую пустоту, пока меч не вошел в плоть – да, этот звук, это чувство Аодх не спутал бы ни с чем.

Теодорус выпал из воздуха, упал на колени – жалкая фигурка с белым мечом в груди.

– И чего ты добился? – спросил туата. – Зачем ты пришел? Чтобы бесславно умереть, даже не сражаясь?

– Чтобы заключить сделку, – морщась, сказал лепрекон.

– Какую сделку? – опешил Аодх.

– Жемчужина. Это плата.

– Плата за что?!

– За твой меч, – Теодорус выхватил из рукава табличку и переломил ее.

Аодх рванулся назад, выдирая меч из груди Додейканта, но ладонь его опустела прежде, чем меч освободился.

– Нет! – закричал туата, потрясая руками. – Нет, верни его, лепрекон, будь проклято все ваше племя! Верни мой меч!

– Можно бы использовать интенсивную сонную терапию. Или экстракт мемории узколиственной, вещь редкая, но в Замке Печали есть. Несколько капель вернут ей память. Мы так даже Альцгеймер лечим.

– А я говорю – мы не будем ничего делать, господин Лекарь! – заявила Эвелина. – Если Дженни потеряла память, на то есть веские причины.

– Видящая, которая не может стать Видящей, потому что ничего не помнит, – это просто нелепо! – стоял на своем Агриппа. – У девушки душевные нарушения, если вы не хотите прибегать к фармакологии, давайте хотя бы проведем сеанс люсидной психотерапии[8]. Если вы не доверяете мне, можем совместно выйти на Дорогу Снов. Уверяю вас, я не причиню ей вреда, совсем наоборот, это наше призвание – помогать людям.

Эдвард фыркнул:

– Да, мы хорошо помним вашу помощь на Соборе, господин Лекарь.

– Господин Лекарь, очевидно, сошел с ума, если думает, что кто-нибудь в этой комнате позволит ему копаться в мозгах Дженни Далфин, – добавил Дьюла. – Хотите помочь – займитесь Вольным Магусом, там полно раненых.

– Мои подмастерья уже второй день их пользуют, – сказал Агриппа. Он был явно очень сильно рассержен, его непослушные русые волосы торчали, и, как ни старался, Лекарь не выглядел авторитетно.

Роджер Брэдли шумно зевнул, сунул руку в карман и с удивлением вытащил табличку СВЛ.

– Госпожа Ларкин, я понимаю, что вы мне не доверяете, и на то у вас есть основания, – сказал Агриппа.

– Основания? – переспросил Эдвард. – У нас целый железнодорожный состав оснований, чтобы отправить вас голым в ночной лес, полный перевертышей. Да еще и со связанными за спиной руками.

– Барды всегда отличались развитым воображением.

– А Лекари – отсутствием сердца.

Роджер положил голову на стол, поставил табличку на ребро и закрутил ее. Тяжелая глиняная пластина отказывалась крутиться и с громким стуком падала на столешницу. Брэдли методично поднимал ее и брался за дело снова. Страшно хотелось пива.

– Роджер! – Эвелина прихлопнула табличку ладонью. – Ты мешаешь! Зачем ты вообще ее притащил с собой? Они здесь не работают.

– Сувенир, на память об Авалоне.

– И за сколько ты этот сувенир хотел толкнуть на Воробьином рынке[9]? – поинтересовался Дьюла.