— Не ошибаетесь, — широко улыбнулась я. — Но можете меня называть просто Елена.

Гольцман кивнул и попытался с неожиданной для такого круглого человека прытью ухватить мой локоток. Пришлось на шаг отступить и… «Акела промахнулся»! Повисла неловкая пауза. Недолгая. Толстячок быстро взял себя в руки и просто указал на двустворчатые двери.

— Пройдемте, — любезно пригласил он. — За чашечкой чая всегда беседовать приятнее. А нам с вами есть что обсудить, не так ли?

«Не так!» — хотелось завопить мне, но ограничилась я коротким кивком и первая пошла вперед.

Помещение, в котором мы оказались, по всей видимости, находилось на самом носу яхты и напоминало крытую террасу. Довольно просторный зал имел форму полукруга со входом по прямой стене и витражными раздвижными окнами по дуге. Сейчас створки были распахнуты, и свежий ветерок шевелил листья экзотических цветущих растений, расставленных в кадках по всему периметру.

Всего пара десятков метров отделяли меня от спасительного борта, за которым под толщей воды затаился змей. Я знала это. Чувствовала. Надеялась.

В самом центре помещения стояли два кожаных дивана и несколько кресел. На изящных столиках стюарды, облаченные в белоснежные рубашки, расставляли блюда с фруктами, пирожными и прочими десертами.

Кроме нас с Гольцманом и, разумеется, обслуживающего персонала, здесь находились еще несколько человек. Двое мужчин расположились в креслах. А пятеро громил подпирали стены и, видимо, являлись охраной и к столу допуска не имели. Они-то и окинули меня цепкими неприятными взглядами. Да-да, мальчики, сейчас покажу вашим хозяевам свои секретные бошкосшибательные «кий-яа» и вы вмиг вылетите с работы за профнепригодность.

— Прошу вас, Елена, присаживайтесь! — Гольцман указал на диван, который стоял дальше остальных от распахнутых витражных створок.

Эх, я бы предпочла пусть хоть на шаг, но быть ближе к свободе. В моем положении выбирать не приходилось, вынужденно угнездилась, куда велели.

— Вы вероятно не знакомы, — спохватился хозяин яхты.

Я посмотрела на мужчин. Они не горели особым желанием знакомиться. Это было заметно по их лицам, смутно знакомым таким лицам. Где-то я видела и одного, и второго.

— Майоров Станислав Сергеевич, — представил Гольцман серьезного мужчину в темном костюме. Тот не удостоил меня и взглядом. — Начальник контрольно-ревизионного управления нашей области, — продолжил толстяк, на этот раз чиновник поднял голову и посмотрел на меня прозрачными, почти бесцветными, рыбьими глазами.

Честно, я бы предпочла тотальный игнор, потому что по одному взгляду поняла все — меня приговорили, давно. А на покойников время терять жалко. Вы спросите, почему тогда снизошел и обратил внимание на жертву? Отвечу, раз знакомят — значит, казнь отложена. Ему просто любопытно почему. Я же отлично знала ответ на этот вопрос — Дмитрий Заречный. Именно от него им что-то нужно, именно из-за него, как они думают, я пока дышу. Так вот, не угадали вы, любезные! Есть более страшная и неприятная для всего человечества причина моего столь длительного существования, и имя ей — Асмодей Грех!

В долгу не осталась и тоже смерила рыбьеглазого внимательным взглядом. Мужчина занервничал. Это хорошо. Значит, виновен и прекрасно это осознает.

— Ну а это, моя правая рука и помощник, Андрей Викторович… — договорить ему не дал сам представляемый, молодой и весьма импозантный мужчина.

— Ну ты чего, Израилич? Сейчас совсем перепугаешь девушку своим официозом! — он плавно переместился и устроился рядом со мной на диване. — Я Андрей.

— Елена, — осторожно ответила я.

— Елена Мирославовна Усольцева, старший инспектор эко-надзора! — вклинился Гольцман, но загадочная «правая рука» и ухом не дернула. Уверена, он прекрасно знал, кто я такая.

— Стыдись, Фима! — укорил он. — Прежде всего Елена прекрасная девушка и уж потом отличный специалист, не так ли?

И что ему ответить? Так? Не так? Или, а не пошли бы вы Андрей в задницу, а то я и без вас нервничаю? Я даже подумать как следует не успела, а у ведьмы уже был готов ответ.

— А разве не Асмодей Грех правая рука Ефима Гольцмана? — услышала ее ответ и тут же прикусила язык. Свой, между прочим!

Глаза загадочного Андрея потемнели.

— Грех мой подчиненный, — тихо и как-то очень угрожающе произнес он.

Так вот кто новый Иуда нашего мира, а я-то о Гольцмане не весть что думаю. Понятно, что и он тот еще козлик, но к массовому исчезновению людей вряд ли причастен. Водят его за собой, как телка на веревочке, чтобы в случае чего было на кого всю ответственность спихнуть. И до поры до времени позволяют ощущать себя хозяином.

Сам телок развалился в соседнем кресле и забавно вытянул короткие ножки, явив миру полосатые носочки. Нет, цветовая гамма, конечно, приличная, но выглядело уморительно.

— Буду знать, — улыбнулась я Андрею, хотя поводом для нее послужил Гольцман. Глаза «правой руки» посветлели. И тут снова вмешалась ведьма. Пора уже ею заняться вплотную! В конце концов, мы с ней делим одно тело, а значит, и огребаем в случае чего обе. — А позвольте полюбопытствовать, по какому поводу меня пригласили в столь изысканное общество?

Нет, ну не дура ли? Ну кто так в лоб спрашивает? Кто? Вот же ведьма!

— Поверьте, Елена, — добродушно хмыкнул Гольцман. — Вы тут совершенно не причем. Признаюсь, ваш отказ от сотрудничества, а потом всплывшие в интернете кое-какие факты доставили нам несколько неудобств, но в свете последних событий кажутся уже малозначительными и неважными.

— Простите, о каких событиях идет речь? — полюбопытствовала я.

— Вы разве не знаете, что Заречный проиграл весьма важный тендер. Ну а выиграл его я! — Гольцман самодовольно усмехнулся.

— Тогда я тем более не понимаю, для чего я здесь, если обстоятельства так удачно для вас сложились?

— Видите ли, Елена, мне стало известно, что с некоторых пор у Дмитрия Петровича появилась одна слабость. И это вы. Или будете отрицать, что вас с Заречным связывают отношения более тесные нежели просто деловые? — лукаво спросил толстячок. Слов нет, одни предлоги!

— Буду, — спокойно ответила я. Видимо, хозяин яхты этого не ожидал.

— Что? — переспросил он, но в разговор вновь вмешался Андрей.

Мне показалось, что он даже для вида не играет с Гольцманом. Более того, его что-то очень беспокоит.

— Полагаю, что нам всем не помешает выпить. За знакомство, например. Елена, что вам налить? Шампанского? Или, быть может, коньячку?

Ефим поджал и без того тонкие губы, отчего сразу стал похож на нахохленного отъевшегося воробья. Глазки сузились и зло заблестели. Неужели это я посчитала их умными? Каждый ошибается! Видимо, там, в коридоре, свет падал неправильно.

— Стюард, коньяку! — крикнул он.