Итак, их двое, прибыли на авто. Нашли меня уже на Монмартре, на дальних подступах к «Одинокой Звезде». А возле отеля дежурит еще одна машина.

У входа в переулок неясной тенью обозначился еще один силуэт. Напарник топтуна явно забеспокоился. Я решил слегка обождать. Прекрасный повод продемонстрировать здешним, что я не шучу. Пристрелить парня из «бельгийца» — и пусть следователь разбирается, почему не поладили господа сыщики.

Нет, нельзя! Первый выстрел в этой войне — не мой. Значит, сперва джеб, потом кросс.

* * *

Давно не крашенная дверь квартиры открылась, и из полумрака выглянул испуганный попугайчик, кажется, самый младший.

— Мсье Корд! Это. Это вы? Вас не арестовали?

Начало мне понравилось. Не арестовали же!

— А есть за что?

Рядом с самым младшим обозначился старший, великий сыщик и апаш. Тот соображал быстрее.

— Заходите, мсье Корд! Вы. За вами флики не идут?

— Двое шли, — честно отчитался я. — Теперь им очень нужно в больницу.

Давид-апаш взглянул на меня с немалым уважением.

— Мсье! Вы можете у нас спрятаться, но только до утра. Консьерж — сволочь, стучит в комиссариат, как дятел. Надо будет уйти, пока он спьяну лыка не вяжет.

— Эй! — воззвал я к здравому смыслу. — А зачем мне прятаться, ребята?

Они изумленно переглянулись.

— Труп! В вашем номере труп нашли, мсье Корд!

Я почему-то совсем не удивился.

Небо чуть потемнело, синева теперь казалась густой, осязаемой. Стих уже привычный гул двигателей, воздушный корабль словно застыл на месте. Антек догадывался, что это не так, просто теперь они доверились ветру и скользили над бездной, словно над морской глубиной. Черный самолет не отставал, а затем откуда-то снизу вынырнул еще один силуэт с острыми крыльями.

Привыкаешь ко всему, даже к близкой гибели. Люди возле иллюминатора молчали. Одного, попытавшегося кричать, тут же скрутили и бросили рядом с диваном, еще у одного вырвали из рук пистолет.

— Значит, он такой, Трафальгар, — негромко проговорил Антек.

Теперь они сидели на полу возле самого стекла. Пример подала Мара, бывший гимназист, решив не отставать, пристроился рядом.

Плечом к плечу, щека к щеке.

— Пока еще разговаривают, — предположила девушка. — Шеф считает, что таких аппаратов на Земле всего несколько единиц, ими не захотят рисковать. Значит, скорее всего, предлагают капитулировать. Ценный трофей! Но по законам Клеменции эти, из Тауреда, мятежники и предатели, сдаться таким — потерять честь. Они все рыцари, представляешь? И мужчины, и женщины.

Антек понимающе кивнул.

— А против них — подмастерья. Зря говорят, что понятие классовой борьбы устарело.

Мара взглянула удивленно.

— А кто говорит?

— Понимаешь, — бывший гимназист потер лоб. — Сейчас вот сижу и пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь — напоследок, чтобы не так обидно пропадать было. А в голову лезет невесть что. В условиях борьбы за национальную государственность нужно перешагнуть классовые различия и сплотиться в интегральную нацию.

Девушка погладила его по плечу.

— Бедняга! Какой чушью тебя пичкали, горе-террорист! А я, знаешь, совершенно спокойна. Главное сделала, а возвращаться домой мне и так не хотелось. Отправят в госпиталь, обвешают приборами и начнут вкачивать всякую химию. А я буду умирать. Лучше уж здесь, посреди неба. Тебя, малыш, конечно, жаль, но ты ведь не собирался жить вечно.

Он посмотрел в синюю бездну. Смерть по-прежнему там, никуда не исчезла. На Последнем поле Она совсем другая.

— А если эти, рыцари сдаться решат? Они всегда так делают, выкуп заплатят — и все. Феодализм в чистом виде.

Девушка пожала плечами.

— Может, и заплатят, отдадут корабль и секретные объекты, такие, как наш «Плутон». Они рыцари, а мы с тобой — вилланы и сквайры, к тому же свидетели их позора. Значит, допрос — и последующее уничтожение. Кстати, рассказывай все, ты присяги не давал.

— Я еще вспомнил, — криво усмехнулся он. — Тактика поведения на допросе. Если взяли с поличным, с оружием или взрывчаткой, правильнее всего молчать. Убьют, но быстро. А если заговоришь.

— Бедный, бедный маленький Антек, — вздохнула Мара. — Что они с тобой сделали?

Внезапно корабль задрожал. Вновь заработали двигатели, корпус тряхнуло, наклонился пол. Антек схватил девушку за плечи, пытаясь удержать. Черная тень приблизилась, рядом с ней появилась вторая.

— Не отпускай, — выдохнула Мара. — Так. Так хорошо.

Белые молнии рассекли синеву. Одна, другая, третья. Корабль закрутило, потянуло вниз. Еще одна молния ударила совсем близко. Погас свет, остро запахло горелой проводкой. Кто-то закричал, сорвался с места, упал, покатился по полу.

— Не отпускай, — вновь шевельнула губами девушка.

Собралась с силами, потемнела лицом.

— Второй раз, говорят, не страшно. А я, знаешь, и в первый раз не боялась.

Улыбнулась, прикрыла глаза.

* * *

Антек очнулся, застонал, попытался подняться. Он, кажется, жив. А остальные?

Последнее, что запомнилось — белый огонь, плеснувший в иллюминатор. И сразу же стало нечем дышать. Он успел обнять покрепче Мару, а потом навалилась тьма. Он, кажется, вновь увидел Последнее поле, но его там не ждали.

Синяя бездна исчезла без следа. За разбитым иллюминатором — утреннее небо, перистые облака, а внизу, до самого горизонта, море, безграничный простор, почти как в его сне. Корабль не падал — скользил, один из двигателей еще работал, и пилоты, вероятно, живы. Антек прикинул, могут ли они сесть на воду. Почему бы и нет? Что ни говори, инопланетная техника.

Мара лежала на полу, живая, но без сознания. А дальше — только трупы. Молния обуглила тела и расплавила металл. Стены и потолок почернели, свежий ветер не мог до конца развеять тяжелый дух сгоревшей плоти.

Бывший гимназист прикинул, сколько еще до воды. Несколько минут, и это в лучшем случае. Сядут ли они, упадут, в любом случае море плеснет в иллюминатор.

Он заставил себя встать. Корабль трясло, но Антек все-таки устоял, переждав подступившую боль. Думал погибнуть в небе, а придется тонуть. Разницы нет, просто его Дунай будет без берегов.

Морские волны уже совсем близко, почти рядом. Не такие огромные, как в его сне, но белые барашки все же есть, и свежий морской ветер бьет в лицо, и никого не видно до самого горизонта.