Пусть ищут меня в Париже!

Ближайшая стоянка такси оказалась возле все той же церкви Сакре-Кёр. Машина там была всего одна. Кстати, «ситроен» 1935 года, но не красный, а желтый.

Я открыл дверцу.

— Работа на всю ночь, мсье!

— Ночная работа — ночной тариф, — ответил мне женский голос.

Не слишком молодая, коротко стриженая и скромно одетая. Руки крепкие, такая при рукопожатии пальцы сломает. Тем не менее, женщина.

— Мадам! — возгласил я, усаживаясь на переднее сиденье. — Этой ночью мне предстоит приоткрыть страшную тайну любви, измены и мести!

Она дернула носом, но поскольку граппы я сегодня избежал, рассудила иначе.

— Будем следить за чьей-то женой?

Оставалось горько вздохнуть.

— Поздно! Смерть уже забрала всех, и правых, и неправых. Непроницаем ее покров!

— Кладбища ночью закрыты, мсье, — сообщила она, заводя мотор. — Но если хотите прокатиться от Пер-Лашез к Монпарнасу.

Я покачал головой.

— Ее похоронили в фамильном замке, в часовне, где возлежат все ее предки. Саван сшили из куска батиста, купленного для свадебного платья. Гроб опустили в склеп ровно в полночь, когда над замком разразилась гроза. Само Небо гневалось.

Зачем Пьер Домье раскопал эту историю, я вначале не понял. Однако пригодилась!

* * *

29 июня 1811 года барон Николя Шарль Леритье де Шезель убил на дуэли графа Антуана де Безье. Тот пытался вступиться за честь сестры, но барон стрелял без промаха. Дуэлью во Франции никого не удивишь, однако давняя трагедия несколько выбивалась из ряда. Фамилия «Безье» короткая, зато графский титул самый настоящий, известный со времен Людовика Благочестивого. А вот Леритье, бывший мясник и кровожадный санкюлот, стал бароном в 1808 году, отличившись на службе Империи. В глазах спесивых де Безье нувориш так и остался возомнившим о себе вилланом. Когда граф Антуан узнал, что его сестра тайно встречается с бароном, вызов последовал без малейших колебаний.

Девушка, потерявшая брата и возлюбленного, выпила яд.

Семьи Леритье де Шезель и Безье стали врагами. Дуэли следовали одна за другой, последний де Безье был убит в 1913 году, накануне Великой войны.

Адди — кличка, данная злоязыкой Ильзой Веспер. Полное имя руководителя Структуры — барон Симон Анри Леритье де Шезель.

— Не люблю аристократов, — рассудила таксистка, тормозя на красный свет. — Они все ненормальные.

Спорить я не решился.

Солнце исчезло, пропало море. Мир стал непроницаемо черен, и это неожиданно успокоило. Ничто не отвлекало, не путало мысли. Нет ни глубокой пучины, куда погрузился корабль, ни катера, на котором его везут, ни крепких парней в странных костюмах и с еще более странным оружием. И Мары нет. Он сделал, что мог, но человек не всесилен. Трафальгар позади, он, бывший гимназист, не сделал ни единого выстрела, просто не успел. Но и при настоящем Трафальгаре далеко не всем довелось стрелять. Все решают большие пушки.

Последнее поле тоже исчезло — предсмертное видение, прощальный обман. Черным-черно. Жизнь текла мимо, не задевая и не тревожа. Далеким отзвуком звучали голоса на непонятном языке, том самом, на котором написан «Роланд». Carles li reis, nostre empere magnes set anz tuz pleins ad estet en Espaigne. Король наш Карл, великий император, провоевал семь лет в стране испанской. У графа Роланда тоже был свой Трафальгар.

— Эй, утопленник! Говорить можешь?

Это уже по-немецки. Спрашивает наверняка тот, что и выдернул его из моря, крылатый без крыльев, белокурый парень с черным блином на груди. Русскоязычный. В безвидном мраке перепутались страны, времена, народы.

— Может, еще коньяку? Да не молчи ты!

Черный мешок на голову надели почти сразу, как только втащили на борт. Почти — потому что перед этим дали хлебнуть из металлической фляги. Ни вкуса, ни запаха он не почувствовал. Коньяк. Мара хотела накачать его спиртом.

— У него шок. Упасть из стратосферы — это даже не свободный полет с выключенным ранцем.

Второй голос — женский. Очень неприятный, резкий и какой-то скрипучий.

— Может, и шок. А может, нам достался очень хитрый утопленник. Поэтому при нем никаких имен и названий.

Бывший гимназист, доброволец Антон Земоловский, Антек глубоко вздохнул, прогоняя липкий морок. Ничего не кончилось, есть море, катер, черная ткань на лице, сталь наручников на запястьях. Не очень много, но иного пока не дано.

— В общем так, парень! При попадании в плен военнослужащий обязан назвать свою фамилию и воинскую часть. Советую поторопиться, здесь глубина с километр. И для чего тогда я тебя спасал?

Он улыбнулся запекшимися в соли губами. И как ответить? Антек с объекта «Плутон-1»? Тогда следующий вопрос будет про сам объект. Но если он военнослужащий, попавший в плен.

— Антон Земоловский, Войско Польское, 110-й уланский полк. Если коротко, Антек.

Тауред. — В Ламотт-Бедроне — Серенита. — Никаких «макдональдсов». — «Тебе повезло, наемник». — Ядовитая бабочка. — Варшава. — Ужин. — Майор и генерал. — Не по плану.

Тьма сменилась сумраком. Повязку разрешили снять, освободили руки, и он смог увидеть смутный контур маленькой каюты, больше похожей на пенал, поставленный стоймя. Лечь негде, можно лишь присесть и прислониться к стене. Воздух неожиданно чистый, но какой-то мертвый, без малейшего вкуса и запаха. А еще шум двигателей. Плывут или летят, сразу и не поймешь.

Антек и не пытался. Мара сказала, что у Тауреда есть высотные самолеты. Значит, могут быть и корабли, такие же, как тот, который они сбили. Тауред — подмастерья, Клеменция-Аргентина — рыцари. Плохо воевать на чужой войне! Кто прав, кто неправ? Не спрашивай, солдат! Все равно не ответят.

А вот у него, военнопленного Земоловского, спросят. И, вероятно, очень скоро.

* * *

— Освоился, парень? Извини, тюрьмы здесь нет, и вообще мы не думали, что кто-нибудь уцелеет. Между прочим, честно предложили вам сдаться. Ты, конечно, ничего не решал, но раз уж согласился за них воевать, так и отвечай по полной.

На этот раз каюта была побольше, не пенал, а почти железнодорожное купе. Откидной столик, два сиденья, тоже откидные, белый светильник под потолком, стены из неведомого гладкого материала. Допросчик, впрочем, знакомый, все тот же крылатый без крыльев. На этот раз не в комбинезоне, в обычном костюме, только без галстука.

А вот где это все, не поймешь. Мешок на голову — и потащили коридорами. Только здесь и осмотрелся.

— Ко мне обращайся «шеф-пилот», можно без «господина». Gospoda v Parizhe!