Цуревич выудил из-под пальто две пачки ассигнаций и небрежным жестом протянул их наемному убийце. Деньги перекочевали из рук в руки.

– А теперь, с вашего позволения, я в общих чертах обрисую ситуацию, – продолжил сотрудник охранки. – Мы не планировали арест кого-то из членов кружка. Гурьянов, можно сказать, попал к нам в руки случайно…

– Я уже догадался, – перебил Звонарев с неприкрытым сарказмом в голосе. – Равно как и догадался о том, что, а вернее – кто стал причиной этой случайности. Матвей Головацкий? Не так ли?

– Откуда вам это известно? – встрепенулся Цуревич.

– Скажем так, у меня тоже есть кое-какие источники информации.

– Ну, что ж… Пусть так. Оставим это. Что сделано, то сделано, господин Звонарев. Прошлого не вернешь. Мы сделаем все возможное для того, чтобы попридержать в дальнейшем неуемную жажду деятельности Матвея Евграфовича, но это будет непросто… – Цуревич нахмурился. – Мы разворошили осиное гнездо. Оставаться вам и далее в Петербурге, да и в России вообще, может быть небезопасно. Я и известная вам особа посчитали, что вам было бы благоразумнее покинуть страну немедленно. Что, собственно, я и намеревался сообщить вам при этой нашей встрече.

– Но? – продолжил за собеседника Звонарев.

– Вы правы, – кивнул тот. – Появилось некоторое «но». Отправляя вас вчера к профессору Шевелькову, я взял на себя смелость установить за вашей персоной наблюдение. Вернее, не за вами, конечно, а за домом самого профессора.

– Я заметил ваших людей, господин Цуревич.

– Не сомневаюсь. Только я хочу, чтобы вы поняли, я ни в коей мере не собирался проверять качество выполняемой вами работы. Напротив, я отдаю должное вашей изобретательности, господин Звонарев.

– Зачем тогда нужна была эта слежка? – нахмурился Звонарев.

– Я уже сказал вам, мы разворошили осиное гнездо. Действия заговорщиков предугадать невозможно. И в вашем вчерашнем… эээ… предприятии и в самом деле произошла накладка.

– Вот как?

– Да. Не по вашей вине, разумеется, – Цуревич помолчал. – После вашего разговора в кабинете Шевельков отправил записку с уличным мальчишкой.

Звонарев почувствовал, как что-то неприятно кольнуло в области грудной клетки. Словно некое предчувствие неотвратимо надвигающихся неприятностей. Такое с ним случалось нечасто.

– Кому? Кому он отправил записку?

Цуревич пожал плечами. Виновато и обреченно.

– Этого мы не знаем. Пока не знаем, – тут же поспешил поправиться сотрудник охранки. – Вчера вечером парнишка умудрился улизнуть от наших людей, но они видели его в лицо. Мы сумеем найти его. Сегодня же. А через парнишку, соответственно, удастся выяснить, кому была адресована записка Назара Илларионовича.

Некоторое время оба мужчины сидели молча, глядя прямо перед собой. Цуревич считал, что им было сказано все необходимое, и ждал ответной реакции наемного убийцы. Степан понимал это. Равно как понимал и то, какой именно ответной реакции от него ожидают.

– Насколько я понимаю, – медленно и с расстановкой проговорил он, – адресату этой записки суждено стать моей очередной жертвой?

– Вы правильно понимаете, – подтвердил Цуревич. – И если более не возникнет никаких накладок, эта работа станет для вас последней в Петербурге. Получите соответствующее вознаграждение и немедленно уезжайте. В Германию или еще куда. В любом случае, оставаться в России я вам не рекомендую. Это как в ваших, так и в наших интересах, господин Звонарев.

Несмотря на заверение Цуревича о том, что им удастся сдержать прыть Матвея Головацкого, было видно, что он сильно нервничает. Если бывший преподаватель академии права уже сумел нарушить планы охранки, и господина Цуревича в частности, то не было никакой гарантии, что эти планы не будут нарушены снова. Звонарев мог понять волнения заказчика. Что касается его самого, то Степан был спокоен и хладнокровен, как и прежде. После разговора с Маронским и последовавшего за ним неприятного сна профессиональный убийца сумел взять себя в руки. Он резонно полагал, что в силах справиться с десятью такими хвалеными сыщиками, как Матвей Головацкий.

– Как я узнаю имя жертвы? – только и спросил он.

– Я отправлю вам его с запиской сегодня же. Будьте у себя на Гороховой и никуда не уходите. Вероятно, проблему придется решать в самом срочном порядке.

– Я буду дома, – пообещал Звонарев. – И буду ждать.

Он первым поднялся со скамьи, понимая, что разговаривать больше не о чем. Его примеру последовал и Цуревич. Не сказав друг другу ни слова на прощание, они разошлись в разные стороны.

Звонареву было о чем подумать, пока он пешком возвращался к себе на квартиру. Недавний укол в области грудной клетки имел под собой определенные основания. Интуиция подсказывала Степану, кем может оказаться тот человек, которому Назар Илларионович отважился отправить записку вчера вечером. Хотя ему искренне и хотелось верить, что его внутренний голос ошибается. В противном случае, как ему следует поступить? Исполнит ли он работу, если сегодня от Цуревича поступит заказ на Беллу Розенталь? Пока у Звонарева ответа на этот вопрос не было. А ведь однажды подобное уже случалось в его жизни…

Впрочем, главный вопрос заключался сейчас в другом: что именно было в той злосчастной записке? И зачем вообще он это сделал? Ведь Звонарев предупредил вчера профессора, что предателем из числа их общих знакомых может оказаться любой. Не поверил? Засомневался? Испугался? Напуганным Шевельков действительно был донельзя…

А что если записка была отправлена кому-то не из числа их общих знакомых? Кому-то, кого Звонарев не знал? Это в значительной степени облегчало задачу. Последнего заказа от Цуревича могло и не быть вовсе. Для этого достаточно было выяснить, что Назар Илларионович писал вчера племяннику (сводной сестре, кому-то из бывших студентов, дальнему родственнику по линии жены или еще бог знает кому). Подобная мысль немного успокоила Звонарева. Но червь сомнения исподтишка все же точил его…

Навстречу ему прошла пара. Молодой человек довольно бесцеремонно обнимал девушку за талию и, чуть склонившись, что-то нашептывал своей спутнице на ушко. Девушка счастливо улыбалась, и ее разрумяненное на морозе личико было сродни ангельскому. Степан невольно остановился, дождался, пока пара поравняется с ним, а затем еще какое-то время задумчиво смотрел им вслед. В душе убийцы шевельнулось нечто, похожее на зависть. С чего бы это? Никогда прежде ему не приходилось задумываться о том, что его собственная жизнь могла сложиться как-то иначе. Словно все заранее было предопределено судьбой. С того злополучного дня, когда он застал Аришу в объятиях отца, а потом без признаков раскаяния разрядил в родителя целую обойму. У него не было иного выбора. Просто не было! Судьба не дала ему ни единого шанса. Или все-таки шанс был?..

Звонарев энергично встряхнул головой, загнал ненужные мысли поглубже и вновь решительно двинулся вперед. Свернул на Гороховую. Ему хотелось как можно скорее привести нервную систему в порядок. Эмоции только мешали работе. Какого черта?! Степан прекрасно знал, что выполнит последнее задание сразу, как только Цуревич назовет ему имя жертвы. Кем бы эта жертва ни оказалась. Профессиональное нередко переплеталось с личным, но это ровным счетом ничего не значило. Первое неизменно одерживало верх над вторым. Так будет и в этот раз.