– Зачем эти блестящие серебряные полумесяцы у нее на спине? – спросила Хатин.

– Ты слышала, что сказала госпожа. Зачем тебе эти полумесяцы? – Чирк палочкой по спине лягушки, и та выдала очередное загадочное «квак». – Слыхала?

– Куда все делись, лягушка? – Хатин грозно и повелительно взглянула на нее.

Квак.

– Кто утащил отсюда тела?

Квак.

– Почему мы всегда и всюду опаздываем?

– Почему погибли Скитальцы?

– Отчего все пытаются нас убить и посылают к вулканам?

Феррот и Хатин переглянулись, и выражение наигранной суровости на их лицах внезапно сменилось широкими улыбками неуместного и неуемного веселья. Все казалось слишком уж мрачным и чересчур ужасным. Они отвернулись друг от друга, но краем глаза Хатин заметила, как Феррот, не сдержавшись, трясется от смеха.

– Мыло! – тоненько, не своим голосом пропищал он. – Нас отправили сюда с мылом…

– А меня синий человек хочет в носок закатать! – простонала Хатин. Они снова переглянулись и рухнули на спины, заливаясь визгливым хохотом.

Как было чудесно на мгновение отпустить тревоги, высвободить ум, чтобы тот летел. В голове образовалась легкость, а в груди тепло застучало. Беспокойство растаяло. Наконец Хатин могла забыть маленькую деспотичную часть разума, которая все еще дергала за поводок тревоги, пытаясь заставить ее собраться, что-то сообщить…

В ушах нарастал шум, будто вода закипала в котле, но Хатин почти не замечала его, и потому отдавшийся эхом грохот застал ее врасплох. Она инстинктивно накрыла уши руками и пораженно посмотрела, как мимо по склону скачет валун размером с ее голову. Через мгновение лицо защекотало, и вот уже Хатин с трудом и с присвистом втягивала воздух. Она вдруг поняла, как отчаянно изголодались ее легкие. Отчаянно, потому что еще мгновение назад она не дышала, совсем забыв, что нужно дышать.

В груди разливалось тепло, бу́хало, но Хатин хотя бы вспомнила, что это значит.

– Феррот! Заткни уши! – В отчаянии она встала и пнула его в ребра, а он в ответ продолжал хихикать. – Феррот! Ты что, не чувствуешь ничего, в груди? Тут забвенчики!

Лицо Феррота посерьезнело. Он спешно закрыл уши руками и резко вдохнул. Встал на подгибающиеся ноги, а Хатин вдруг заметила, что земля и небо пульсируют и дрожат в такт биению сердца.

Спотыкаясь и падая, они помчались вниз по обезумевшему и волнующемуся склону. Перепрыгнули через штабеля дров, через пышущие паром потоки воды и, наконец, потеряв равновесие, заскользили по грубой земле. Упав друг на друга и бурно дыша, они лежали, пока в ушах не перестала клокотать кровь. Хатин полностью лишилась сил, ей стало дурно.

– Бедный лягушонок, – сказала она после долгой паузы. – Он рассказал все, что знал, а мы и не поняли. Он ведь дал ответ: полумесяц. Ясно же, на что он намекает – луна. Новые Скитальцы летят на свет, и первое чему их учат – не лететь на свет луны, не то они навеки застрянут во тьме. Для Скитальцев луна – символ опасности.

– Полумесяцы у лягушки на спине значат, то она ядовитая. А полумесяц на крыше…

– Думаю, когда на школу напали, кто-то сумел спрятаться, понял, что происходит, и улучил момент, чтобы забраться на крышу, и нарисовал там символ – в надежде, что его будет видно при свете маяка. Но, похоже, видно его не было. – Хатин помедлила в нерешительности, а потом оплела руками плечо Феррота. Вновь она ощутила печаль, которую впору было испытывать кому-нибудь намного старше нее. – Дети-Скитальцы должны были прилетать сюда сверху – и предупреждающий знак предназначался им.

Она со вздохом прислонилась щекой к грубому рукаву Феррота.

– Враги, наверное, принесли забвенчиков в тех самых кувшинах, с Обманного Берега, и выпустили. Скитальцы… их убили, как рыб-дальновидов. Их самих не достанешь, да и не надо. Достаточно знать, где собираются их разумы.

В ночь, когда погибли взрослые Скитальцы, все знали, что они будут проверять новости в сорочьих хижинах. Надо только было напустить забвенчиков в одну такую, и вот по всему острову… Миледи Пейдж выпала из гамака, Скейн, с улыбкой на устах, привалился спиной к камню. Но оставались еще детки.

По всему острову дети, поцеловав на ночь родителей, ложились в кроватки или садились, скрестив ноги, на циновки и отсылали свой разум в школу Маяка…

– А Арилоу… как же она?..

– Ее в школе не было. И это не удивительно. В школе – наставники, и все говорят тебе, что делать, задают уроки на дом, и это вряд ли ей нравилось. Вот она и перестала занятия посещать и стала вместо этого гостить у кисляков… Так или нет – не знаю. Мне бы плакать сейчас, да я и хочу, но больше всего охота пойти и поспать. Это неправильно?

– Нет, нет. Спи, сестренка. – Феррот посмотрел в небо взглядом далеким и одновременно опасным, словно предупреждая небеса, чтобы не тревожили ее сон.

– Феррот? Кто бы это ни устроил… он куда умнее нас.

– Может быть. Но мы все еще живы и дышим.

– Лишь потому, что Камнелом сбросил на нас камень, чтобы вывести из наведенного жучками забвения.

– Точно. – Феррот почти что с улыбкой взъерошил хохолок волос у нее надо лбом. – Владыка Камнелом питает слабость к слабоумным.

Хатин погрузилась в сон, однако дыхание владыки Камнелома отравило грезы, превратив их в безумие. Она, хромая, пыталась уйти от него вниз по склону, а под ногами помеченные полумесяцами камни скалились, подобно ягуарам.

Далеко внизу люди ее племени, склонив головы, скользили под свод пещеры. Она звала их и звала, но они не откликались. «Не переживай, – успокаивала ее стоявшая рядом великанша, – я пойду за ними ради тебя». И Плясунья поскакала вниз по склону к пещере мертвых, будто не слыша отчаянных криков Хатин…

Хатин проснулась и дернулась, чуть не стукнувшись лбом с Ферротом.

– Феррот, надо связаться с Плясуньей! Она идет к Верхогляду! А ведь там Скейн, когда умер, и ждал вестей от друга, – и потому умер первым из взрослых Скитальцев! Плясунья бежит прямиком в ловушку, полную забвенчиков!

Когда Феррот с Хатин спустились с гребня, Джелджех встала на ноги. Взглянула на них, как показалось Хатин, с беспокойством и подозрением. Их потрепанный и потрясенный вид, похоже, не сильно удивил ее, однако в жестком и дерзком взгляде читался вопрос.

– Джелджех, мы деревня-путь. Бегом-путь.

Выражение лиц встретивших их кисляков были в точности, как у Джелджех: вопросительные, осторожные, хитроватые. Ответом были две усталые, но решительные улыбки хитроплетов.

– Мы говори друзья. Идет?

Когда отряд хитроплетов – не считая Арилоу – собрался на краю деревни, Феррот и Хатин тихо поделились новостями о ловушках с жучками. Все в ужасе молчали.