— Дама и семерка, — оживился чиновник, глянув в карты. — Тройка.

— Десятка и король, — обозначил граф и взялся за колоду, лежащую рядом с ним, но тут же положил ее и поднял вверх палец. — Анатоль, чем обеспечите?

— Жалованье за будущий год, — мгновение подумав, ответил братец.

— Ты проживи еще этот год, — хохотнул граф, взял колоду, выбрал из нее две карты, бросил к открытым. То же самое проделали остальные. Урядник ставку сделал, но промолчал. Наверное, правила допускали, а его платежеспособность сомнения не вызывала. Я снова подумала о дуэли. Они коротают время? Возможно. — Ход.

Я следила за игрой, но разобраться в ней не могла, да и не хотела; в любом случае я никак не могла повлиять на исход. Карточные игры — последнее, что меня когда-либо привлекало. Ко мне же все потеряли интерес, сочтя, что я действительно явилась предъявлять графу финансовые претензии от имени Премудрейшего и на благо его. Прошло два хода, Анатолий встал, расстегнул куртку, снял ее, повесил на стул. Глазки его бегали, дышал он с натугой.

— Банкуем, — предложил очень довольный граф. Шулер? Скорее да. — Три короля.

Чиновник присвистнул. Урядник положил игральные карты, выбирал что-то из колоды. Чиновник подумал, бросил карты на стол, колоду подвинул на середину.

— Пас.

Я поймала на себе его быстрый любопытствующий взгляд. Исчерпал лимит, проигрался или наоборот, выиграл и ему хватит? Урядник кинул на стол восемь карт, все картинки. Анатолий привстал и обернулся ко мне, затем сел, взял колоду для ставок.

— Имение. Целиком.

Граф рассмеялся. Открыто так, искренне, как я не ожидала от этого человека. Чиновник тоже заулыбался, только я не понимала причин. Хотя — нет, догадывалась.

— Серж, — обратился граф к чиновнику, — рано вышли! Ставки все более завлекательны. Не принимается, Анатоль, вы не с дураками играть сели. Заложенное имение, да еще в доле с сестрой?.. Ну, ровня на ровню? — он подмигнул уряднику. — Вам, Эжен, что в ставку, матушкин капитал? — И опять рассмеялся. — Купеческое-то наследство большое, играть вам, не переиграть!

Теперь смеялись все — чиновник, правда, немного сдержанно. Скорее всего, сам был из купцов или разночинцев, и допустили его в круг избранных — бездарных, не имеющих ни целей, ни амбиций, проживающих абсолютно бесполезную жизнь за картами и вином дворяшек. Я скривила губы, но на меня никто не смотрел.

— Вы, граф? Увеличьте, — Анатолий сглотнул и нервно тряхнул головой. — Последний банк.

— Последний, не последний, ставить тебе больше нечего, пасуешь, Анатоль, — продолжал веселиться граф, а я…

Я ощутила нечто странное. Воздух стал плотным, тяжелым, не проходил в грудь, заталкивался комьями. Все, что происходило за игральным столом, растеклось, как в тумане, звуки заглохли, смешались в монотонный негромкий гул, я не различала ни слов, ни говорящих. Мне хотелось крикнуть, что мне плохо, что кружится голова и я задыхаюсь, но я не могла рта раскрыть, а Око молчало. Я попыталась поднять руку, встать сама — нет, меня пригвоздило к месту, и леденели пальцы, словно я выбежала раздетая на мороз.

Граф поднялся. Он был бледен, я моргнула, осознав, что морок кончился, стоит мертвая тишина и лишь ночная бабочка бьется в стекло, мечтая вырваться на свободу. В руках граф держал карты, потом смял их, уронил на стол, и как будто чему-то не верил.

— Это был последний банк, — удивленно заметил чиновник.

— Партия. — Я впервые за этот вечер услышала голос урядника. — Серж, дружище, вас не затруднит оформить мое имущество? Завтра же жду вас, граф, в земельной конторе.

С грохотом упал стул. Анатолий вскочил и уронил свой стул тоже, и руки его тряслись, губы прыгали, вот-вот расплачется черт знает почему. Граф метнулся из комнаты, разрывая рубаху, и спустя бесконечно долгую минуту мы услышали громкий, душераздирающий, отчаянный вой.

«Ваши аппетиты растут, когда-нибудь вас погубит подобная алчность. И тогда вы выбежите во двор, разрывая на груди рубаху, если, конечно, не успеете проиграть и ее».

Око ли подарило мне талант пророчицы, или я просто хорошо знаю людей?

— Елизавета Григорьевна, полагаю, господин граф уже не уделит внимание требам монастыря, — с улыбкой произнес Евгений Дмитриевич. — Позвольте, я отвезу вас домой.

Умиротворение. Обманчивое, словно все закончилось хорошо и дальше будет легко и просто. Мне хотелось задержать эту ночь — свежим воздухом в груди, легким ветром, криком птиц, далекими неразборчивыми голосами, но кто позволит такую роскошь, я могла лишь закрыть глаза на мгновение, ловя каждый ускользающий миг практически абсолютного счастья, а потом снова вернуться к тревожным своим делам.

Урядник махнул кому-то рукой — я не рассмотрела в темноте, только тень — и повернулся ко мне.

— Сейчас подадут экипаж.

Я кивнула, не заботясь об улыбке. Какой экипаж, зачем, мне все равно придется привыкать ездить верхом, это как управлять автомобилем — поначалу нервно и страшно, хочется избежать, но это не выход. Я задам несколько вопросов, а затем уеду одна.

— Вы поздно приехали за требами, — заметил Евгений Дмитриевич с подозрением. Из дома вышел чиновник, они обменялись поклонами, и, к счастью для меня, чиновник сразу ушел — вероятно, в конюшню. Анатолий все еще оставался в доме, и я полагала, что они с графом найдут, чем заняться: до утра будут резаться в карты на интерес или на аналог «русской рулетки».

Плевать мне на них обоих.

— Анатолий собирался бросить вызов графу, — проговорила я, глядя в сторону. Тоже вариант развлечений для двоих, все еще может случиться. — Я приехала, чтобы… остановить. По крайней мере, вмешаться.

— Вы про историю с графиней? — Тема была невеселая, но Евгений Дмитриевич усмешки не сдержал. — Думаете, графу есть какой-то резон, пока его не обвиняют в убийстве власти? Полно вам, Елизавета Григорьевна. Он из старой аристократии и руки не станет марать о тех, кто ниже по происхождению. Оскорбить его невозможно, граф прикажет слугам выкинуть хама вон и забудет сию секунду. Исключение он делает — делал — для карт.

Карты. Сколько же совпадений, или совпадение — то, чему мы не в состоянии найти объяснений?

— Не знала, что вы играете, — я подняла голову. Луна сияла — надкушенная слегка, можно было различить искры-звезды, и всю округу заливала соловьиная трель. Это были не соловьи, но я устала проводить параллели. Два мира, и давно пора бы принять, что не везде они пересекутся. — Я меньше всего ожидала встретить у графа вас.

Урядник мне не ответил. Была ли причина в том, что мимо нас проскакал, спеша домой, чиновник, что прошел в дом мужик или что это было совсем не мое дело. В доме что-то разбилось — тарелка или бокал, и я мечтала уехать отсюда как можно скорее, не желая быть свидетелем смертельных разборок, и не могла, пока не знала все хотя бы в общих, ничего не проясняющих толком чертах.