суд, — напомнил между тем молодой человек, так же внимательно разглядывая Ранеля. — Быстрее начнём, быстрее закончим».

Путь до зала суда прошёл в молчании. Пока они шли, преступник думал о чём угодно, только не о том, что ему предстоит: он думал о красоте пейзажа, что, вероятно, открывается каждый день жителям этого замка, о неприступности гор, оставшихся позади, о своей бедной Мэри, о том, что она, скорее всего, попала в свой личный лошадиный рай, и что он, во всяком случае, очень на это надеется, о том, увидит ли он Сатану и как он на самом деле выглядит, и ещё много о чём, что не относилось к будущему решению суда.

Суд проходил очень долго — так, по крайней мере, показалось Ранелю. За это время он успел детально изучить лица всех присутствующих и продумать план побега, когда его будут вести на какой-то по счёту круг (Ранель прослушал, какой). Дьявола на суде он или не заметил, или не понял, что это был он, и поэтому ему пришлось развлекать себя бессовестным разглядыванием крыльев у собравшихся демонов, но и это ему вскоре надоело, однако замены развлечению он так и не нашёл.

Под конец суда Ранель почти засыпал от скуки. Список честно заслуженных наказаний выходил длинный, но его длина почему-то совсем не волновала Ранеля, непонятно, почему. Как только судья озвучил приговор, все разошлись, и преступник остался один на один с длинным списком того, что ему полагается за содеянное на земле. Ранель растерянно оглянулся вокруг и, никого не увидев, уже собрался прыгать в окно, как вдруг чья-то рука опустилась на его плечо в тормозящем жесте. «Не спеши, мой друг, — это снова был тот молодой человек, который встретил Ранеля перед замком. — С тобой хочет поговорить Сатана», — и тут же исчез, растворившись в воздухе, словно дым.

Через некоторое время, показавшееся Ранелю бесконечно долгим, стены зала суда вдруг начали разъезжаться, расширяться, вытягиваться, постепенно темнеть, и вот уже он стоял не в зале суда, а в просторном и богато убранном кабинете. Вдоль стен возвышались до самого потолка застеклённые книжные полки чёрного дерева; посередине, у дальней стены стоял большой письменный стол, заваленный кипами бумаг, свитков и карт, а среди них горделиво выделялось длинное чёрное перо в золотой чернильнице.

Ранель так увлёкся рассматриванием кабинета, что не сразу заметил пристальный взгляд обладателя всех этих канцелярских сокровищ. Дьяволом оказался весьма привлекательный и харизматичный мужчина на вид лет сорока с чем-то, полноватый, однако это вовсе не портило его, а, наоборот, даже добавляло солидности, статусности; при своём весе и возрасте он оставался на удивление ловким и прытким, так что усомниться в его могуществе никому и в голову не приходило. В его гладко зачёсанных назад чёрных, как смоль, волосах едва заметно сверкала в лучах лампы тонкими серебряными прожилками редкая седина, а короткая щетина по краям скул его широкого лица и жидкие усы над тонкими, бледными губами казались в зависимости от освещения то пепельно-серыми, то угольно-чёрными. Сатана сидел в большом кожаном кресле, вальяжно положив ногу на ногу и подперев щёку рукой; огромные чёрные крылья обманчиво спокойно лежали по обе стороны от стола, закрывая собой половину кабинета, и его раздвоенные двухцветные глаза мягко светились в полумраке комнаты, словно тлеющие угли, что свидетельствовало о хорошем расположении духа правителя преисподней.

— Я слышал, ты счастлив попасть в ад, — как бы невзначай начал он, наверное, в первые в жизни заставив Ранеля вздрогнуть. — Не всякая душа этому рада. А точнее, всякая душа этому не рада. «О. Ранель Гутанг»… И много же людей поняло твою иронию? — спросил в пустоту Дьявол, внимательно разглядывая преступника перед собой. — Я предлагаю заключить сделку, — резко сменил тему Сатана, и какая-то неведомая сила заставила Ранеля сесть на стул, появившийся неизвестно откуда, приблизила его к столу, за которым сидел Дьявол, и опустила перед ним лист с текстом. — Я лишу тебя тех пыток, что ты должен вытерпеть за свои преступления на земле, а взамен ты станешь моим личным домашним питомцем. Навсегда.

— Орангутангом? — быстро сообразил Ранель, читая условия договора.

— А ты догадливый… — протянул Дьявол, довольно потягиваясь. — Не просто орангутангом — живым воплощением страха. Как тебе такое? Страх наконец-то нашёл свою плоть… Каждый, кто посмотрит на тебя, будет дрожать от ужаса. Этого ведь ты всегда искал в своей жизни, верно? Но, но, — добавил он, следя за выражением лица Ранеля, — в свободное время ты сможешь выходить в люди. Подумай только, тебе откроются такие возможности, каких у тебя не было и не могло быть в обычной человеческой жизни. Вместо того чтобы влачить жалкое, ничтожное существования, ты станешь питомцем — но кого? — подумать только, самого Сатаны! Страх будет следовать за тобой попятам… Да что там, ты и будешь страхом! Поверь, далеко не каждому я предлагаю подобную сделку, — и Дьявол замолк, ожидая решения Ранеля.

— Позвольте полюбопытствовать, чем обусловлены подобные привилегии? — осторожно спросил Ранель, уже почти взявшись за плавно покачивающееся рядом с ним перо.

— Ты первый, кто искренне рад, что попал в Ад, а новичкам всегда везёт, — просто ответил Сатана, будто признавать какой-то редкий феномен — пустяковое дело. — Да и мне давно нужен спутник, приносящий с собой животный страх.

В дверь постучали. Не дожидаясь разрешения войти, в кабинет просочилась красивая женщина лет сорока с бараньими рогами на голове, остановилась у стола, за которым сидел Дьявол и о чём-то скоро заговорила. Сатана сразу отвлёкся и стал искать что-то в шкафу позади себя, а женщина наконец обратила внимание на гостя.

— Кто это у тебя? Очередной «Фауст»? — насмешливо спросила она, свысока глядя на Ранеля, который, наверное, в этот момент должен был возмутиться, обидеться, ничего не почувствовать, в конце концов, однако вместо этого испытывал лишь неподдельное восхищение.

— Рад, что попал в Ад, представляешь? Такое у нас первый раз за всю историю человечества, вот и отмечаем, — ответил Дьявол и вручил женщине какую-то стопку бумаг.

— Ну надо же, — удивилась она, по-кошачьи улыбнулась, и, притянув к себе договор, пробежалась глазами по условиям. — Надо соглашаться, — сказала наконец женщина. — Впервые вижу, чтобы правитель Ада был таким щедрым…

И Ранель, больше ни капли ни сомневаясь, подписал контракт — с этого момента началось его «безвременство».

***

Ева захлопнула книгу и некоторое время бессмысленным взором смотрела в стену. В голове отчаянно скрипели шестерёнки, причём делали они это с таким усердием, что, казалось, их скрежет был слышен даже за пределами черепной коробки. Перед ней лежала автобиография Ранеля