После первого посещения пещеры монахини, жившей в соседнем с Усселем поселке, Матильда была вынуждена отказаться от своего плана. Она сомневалась еще неделю, неся в одиночестве этот слишком тяжкий крест, не в состоянии рассчитывать ни на Шарля, ни на свою мать, ни на детей. Она чувствовала себя как никогда одинокой и решилась встретиться лицом к лицу с кошмаром, преследовавшим ее со времени коротких осенних каникул на день Благодарения. У нее остались яркие воспоминания о том, как она вошла в мерзкую комнату, о невыносимой боли, затем она потеряла сознание. Когда же Матильда полностью пришла в себя, намного позже, Шарль был возле нее, прибежав на призыв старухи, напуганной кровотечением. Шарль не колебался ни минуты, отвез жену в больницу, где ее записали со случаем ложных родов. Она провела там неделю под надзором опытного врача, который не вчера родился. В Аржента Матильда вернулась обессиленной, измученной ужасом пережитого, более страшного, чем все, что она представляла.

С тех пор Шарль стал относиться к ней враждебно. Взгляд, которым он смотрел на нее, изменился. Он будто открыл для себя другую Матильду, перед ним сейчас была не та женщина, которую он знал ранее. Она и вправду изменилась после такого испытания. Она осознала, что не до конца оценила все последствия такого поступка. Матильда чувствовала, что предала нечто, что казалось ей священным, а сама она называла это просто жизнью. Силой и красотой жизни. Однако она также чувствовала удовлетворенность, оттого что смогла выстоять этот женский бой. Но Матильда невероятно страдала от этой победы. Даже этот парадокс ей не удавалось осознать уже шесть месяцев, он трогал ее до глубины души, где, как она полагала, жизнь брала истоки.

Матильда скептически спрашивала себя, будет ли когда-нибудь существовать средство для женщин, обеспечивающее им свободу без необходимости прибегать к этим зловещим махинациям, во время которых они могут легко потерять самое лучшее, чем обладают. Она решила бороться за эту идею, но не чувствовала в себе сил. Не сейчас. При этом она тщательно скрывала моменты слабости от обоих сыновей, а также от своих учеников, но иногда ее накрывала волна уныния, вселенской тоски, как в это воскресенье, едва за полдень, когда Жак уже уехал, а Шарль собирался присоединиться к нему на стадионе, оставив ее одну, потому что Пьер все не возвращался из Тюля.

Стояла хорошая погода, весна на улице одевала деревья в листву нежных цветов, и воздух пах сиренью. Матильда открыла окно и удивилась, что больше не может отчетливо видеть деревья в маленьком парке, в который дети выбегали на перемене. Она почувствовала, что глаза ее полны слез, когда они стали стекать по щекам.

Она тут же смахнула их, услышав голос Шарля в парадном.

— Я пошел, — сказал он.

— Хорошо, — ответила Матильда, не в силах скрыть слабости в голосе.

Он заметил, что что-то не так, и подошел к ней:

— Что случилось?

— Все нормально, — отвечала она.

Но когда Шарль попытался поймать ее взгляд, женщина проворно отвернулась, не сумев, однако, скрыть своих слез. Он никогда не видел, как она плакала, даже во время войны, в моменты их разлуки и их воссоединения.

— Пожалуйста, оставь меня, — проговорила Матильда.

Вместо того чтобы уйти, Шарль взял стул и сел около нее. Он знал, что ей пришлось пережить за последний месяц и, даже если и не одобрял ее решения, заставил себя быть к ней как можно ближе, но наверняка недостаточно, как он это сейчас понимал. Но ведь он отказался от участия в политических делах, даже уже не был президентом регби-клуба, который сам основал и в котором сегодня после обеда Жак будет состязаться за победу в составе юношеской команды. Он также отказался от места преподавателя колледжа, ступив на путь, ведущий его к руководству начальной школой. И все это ради нее. И теперь он выяснил, что этого было недостаточно, что он был недостаточно близок ей в этом бою, чуть не стоившем ей жизни.

— Идем, — сказал Шарль и взял жену за руку. — Давай пройдемся. Погода такая хорошая — тебе сразу полегчает.

Сначала Матильда не ответила, не пошевелилась, но когда он поднялся и взял ее за руку, она поддалась, только попросила подождать минутку, пока она приведет себя в порядок в ванной.

Выйдя на улицу, они зашагали к набережной, прошли мимо красивой церкви Сен-Пьер, свернули на улочку между домами с деревянными балконами и скоро заметили впереди речку, отражающую свет окон. Матильда уже давно не ходила, опираясь на руку мужа. После войны скорее он опирался на нее. Она вспоминала их первые прогулки в Париже, после того как раны Шарля затянулись. Это время казалось ей давно ушедшим, хоть и не выветрившимся из памяти. Семнадцать лет! С тех пор столько всего произошло. Матильда считала, что может быть сильной в одиночестве, но никогда еще она не нуждалась так сильно в поддержке Шарля.

Они свернули вправо, к низовью, к набережной, засаженной цветущими садами, ивами, фруктовыми деревьями, пестрящими мягкими весенними цветами. Супруги долго шли, не говоря ни слова, затем Шарль пробормотал:

— Ты же знаешь, что я рядом, что ты не одна.

— Да, я знаю, — отвечала Матильда. Но в то же время понимала, что как мужчина он никогда не сможет испытать того, что она почувствовала в кресле в самой сокровенной части своего тела.

Рыбаки садились в лодки несколькими ступенями ниже, обсуждали, какой стратегии придерживаться, сдержанно приветствовали их. Матильда и Шарль ответили на их приветствие, прошли дальше вдоль пристани и присели на скамью на солнце. У Матильды вырвался вздох облегчения. Она закрыла глаза, подняла голову к теплым лучам цвета меда, навевающим мысли о лете. Напротив огромные густые дубы заканчивали одеваться в лиственный покров и уже скрывали домики возле берега.

— Ты приняла решение о своей жизни, — мягко сказал Шарль. — Ты одна из первых женщин, решившихся на это здесь, в деревнях, и тебе пришлось заплатить за это.

— Еще как заплатить, — пробормотала она.

— Но ты сделала это.

— Я знаю, что сегодня нужно бороться за то, чтобы женщины имели детей только в случае, если они сами того желают. Я думаю, именно этот бой надо вести, а не другой, слишком сложный, слишком болезненный. Я хочу взяться за это.

— Если хочешь, мы можем запросить два рабочих места в большом городе, например в Тюле. Не два директорских места, конечно, но два места с возможностью карьерного роста, таким образом перед нами откроются большие перспективы.

Матильда вздохнула и ответила не сразу.

— Тут красиво, — произнесла она.

Слышно было, как в низовье реки играли дети. Серые птицы кружили над дубами, а слабый ветер приносил запах жимолости и сирени.

— Давай немного подождем, — решила Матильда. — Пусть Пьер получит свой диплом бакалавра. Два года ничего не меняют. А здесь предстоит еще столько сделать.

Шарль не ответил. Он подумал, что Жак к тому времени получит аттестат о базовом образовании и ему нужно будет искать лицей с профессиональным уклоном. Он также подумал, что жизнь все больше отдаляла его от Пюльубьера, его родной земли. Что от нее останется в скором времени? Робер не нашел себе жену, а Одилия угасала в беспросветном вдовстве. Мир менялся. Деревни все больше пустели. Бой, который вел его отец, Франсуа Бартелеми, казался Шарлю уже далеким прошлым. Франсуа, начавший работать на земле еще с двенадцати лет, умудрившийся стать владельцем имения, дать образование своим детям, уже давно ушел из жизни…