Я добираюсь до нижней ступеньки, нащупываю свисающий с потолка шнур и дергаю изо всех сил. На этот раз лампочка загорается не сразу, свет тусклый и неверный.

Когда за шнур дернула Эл, Зеркальную страну залил серебристый свет, и я уронила рюкзак, съежившись от мощного удара над головой, от которого завибрировали деревянные стропила. «Что нам делать теперь?» Это прозвучало по-детски, но мне было все равно, что подумает Эл. Она подтолкнула меня к границе между Шоушенком и «Сатисфакцией». «Сделаем, как велела мама. Идем же!»

Я бегу по проходу к прачечной, распахиваю дверь, свечу фонариком в поисках окна-люка. В потолочных перекрытиях – только глубокие тени и старая паутина. Ну где же ты?

На потолке – квадрат из светлых, новых досок. Люк в крыше исчез…

Я судорожно освещаю холодное помещение. На крюке, прикрученном к восточной стене, висит кормовой фонарь. Теперь-то я понимаю, что это другой. Тот, которым дедушке проломили череп, наверняка хранится в полиции вместе с остальными уликами. И все же, как и фонарь, найденный под кроватью в кафе «Клоун», он меня пугает. Я вспоминаю о грозящей мне опасности.

Бегу обратно в проход, свет фонарика упирается в кирпичную стену в самом конце. Я в ловушке! Мне тошно и страшно, голова раскалывается, желудок скручивает от яда. Зря я надеялась, что сразу придумаю, как отсюда выбраться, что Зеркальная страна мне подскажет. Теперь она превратилась в настоящую тюрьму…

Борясь с головокружением, я спотыкаюсь о трехколесную коляску. Фонарик выхватывает выцветший ярлычок с названием фирмы, и я сразу вспоминаю: Серебряный крест! Отодвигаю капюшон, и на заплесневелой подушке вижу открытку с дыркой от гвоздя в углу. Беру ее в руки, переворачиваю, узнаю почерк Росса. И тут раздается щелчок; тусклый свет гаснет.

В Зеркальную страну с громким стуком врывается Росс.

Он спускается быстро, слишком быстро, чтобы я успела спрятаться. Я прижимаюсь к стене под лестницей, вздрагивая от грохота ботинок. Росс окликает меня по имени и сразу замечает, хотя из-за фонаря «летучая мышь» я не вижу его лицо. Вместо свечи в фонаре горит пропитанный керосином фитиль, и пламя плюется искрами.

– Какого черта ты сюда забралась? – удивленно спрашивает он, словно ничего не произошло. – Разве ты не слышала, как я тебя звал?

Я моргаю от слишком яркого света.

– Зачем ты выключил электричество?

– Это не я, оно отрубилось само. – Росс поднимает фонарь. – Пойдем отсюда, здесь такой колотун… Давай.

– Росс, зачем ты заколотил досками люк в крыше?

Керосин шипит, по желобам прачечной мерно стекает вода.

– Так безопаснее, – отвечает Росс, понизив голос. – Понимаешь, через него в дом мог залезть кто угодно.

Делаю вид, что поверила, и набираю полную грудь воздуха.

– Я знаю, что ты вернулся со своей конференции второго, а не третьего. – И еще я знаю, что это смертельно глупо! Если Росс виновен, то заводить разговор начистоту в замкнутом темном пространстве – полное безумие. Хотя, пожалуй, только здесь мне и хватит на это храбрости.

Долгая пауза.

– Ты меня проверяла? – Голос низкий, тон спокойный, даже слишком.

Я вижу лишь его силуэт. Если прикрываю глаза, под веками разливается золотое сияние керосиновой лампы. Но я чувствую его запах, я чувствую его близость.

– Я уехал раньше, потому что Эл умоляла меня вернуться. Ей было страшно, она нуждалась во мне. Бедняга стала настолько неуравновешенной, что я боялся, как бы она не наделала глупостей. – По стене прыгает тень – Росс пожимает плечами. – Подходящего рейса не нашлось, и я поехал на машине. Впрочем, до дома так и не добрался. Я не нашел в себе сил встретиться с ней, просто не смог. – Он издает звук, похожий и на смех, и на фырканье. – Ничего я с ней не сделал, Кэт.

– Зачем тогда солгал полиции?

– Запаниковал. Копы всегда подозревают мужа, а я уже тогда понял, что Эл больше нет и мой ранний отъезд воспримут превратно. – Он снова то ли фыркает, то ли смеется. – И не ошибся – ведь даже ты мне не веришь!

Росс опускает фонарь, идет ко мне. Я заставляю себя не дергаться. Теперь я его вижу: запавшие щеки, взлохмаченные волосы. Это же Росс…

– Почему все двери заперты?

– Что?

– Зачем ты запер обе двери?

– Я вернулся с работы и обнаружил на лужайке перед домом двух репортеров, которые пытались заглянуть в окно гостиной. – Он всплескивает руками. – Если хочешь, я сейчас же все отопру! – Долгая пауза. – Господи, Кэтриона, ты пробралась сюда, чтобы сбежать через люк в крыше?! – с притворным удивлением восклицает Росс, и я чувствую себя полной дурой. – Неужели ты меня боишься?

Он отступает назад, запускает пальцы в волосы.

– Ты был здесь четвертого сентября, Росс. Ты нам помогал!

На этот раз меня заставляет подпрыгнуть вовсе не раскат грома, а резкий удар молнии прямо над домом. Так и вижу, как ледяные белые пальцы стремительно пробираются сквозь паутину, провода и тайные укрытия в землю под нашими ногами.

Росс сидел между нами на палубе «Сатисфакции», и Эл впервые поведала ему обо всем. О том, что мама сказала: теперь всегда будет как в ту ночь, когда дедушка нашел нас в шкафу в кафе «Клоун». Он избивал нас так сильно, что мама потеряла голос от крика, пытаясь его остановить. Синей Бороде наскучило мучить одну только маму, а мы выросли слишком быстро, несмотря на ее предупреждения. Больше спасать нас она не могла, и настала пора бежать. Мы должны были придумать ПЛАН.

– Кэт!

Я качаю головой, прижимаюсь ладонями к холодному камню за спиной. Вспоминаю пробник с красной краской в коробке из-под обуви.

– Это ведь ты написал «ОН ЗНАЕТ» на стене в ту ночь?

Росс вздыхает с досадой.

– Ладно, сама захотела. Да, это сделал я. В ту ночь я стоял на стреме, черт бы все побрал! Увидел, как старик возвращается из Миссии, и сразу вспомнил про банки с краской в прачечной. Кэт, я должен был вас предупредить!

– Ты ведь мог проникнуть в сад в любой момент?

– Что?!

– Раньше я думала, что ты появился из ниоткуда, словно супергерой. Якобы любовь к нам – точнее, ко мне – помогла тебе перелететь через стену или спуститься с крыши прямо в сад, чтобы нас спасти. – У меня из горла вырывается уродливый всхлип. – Теперь я все поняла!

Росс хмурится, недоуменно двигает челюстью.

– Ну да, я мог спуститься в сад с крыши. Разве это важно?

– Важно, потому что это – очередная ложь! Ты говорил нам, что можешь попасть в Зеркальную страну только через люк в крыше – ты хотел неожиданно появляться в нашей жизни, в нашем мире, когда удобно тебе. – Я смотрю на узкие черты его лица, на тени, вспоминаю, как его преображает улыбка. «Не рассказывайте обо мне своей маме: она все испортит!» – Ты хотел оставаться нашей тайной.