Выныриваю из своей засады и подтягиваю камень к окну. Судя по всему, папа все же не отдаст меня Малу. Что ж, придется строить счастье собственными руками. Становлюсь на булыжник, хватаюсь за подоконник и подтягиваюсь на носочках, но мне снова приходится резко присесть, когда слышу голоса в комнате.

– Что сказал врач? – спрашивает папа.

– Рана не смертельна, несколько дней покоя, уколы, питание – и будет как новенький, – отвечает Омар.

– Ничего, он не первый, кого подстрелили, – отзывается папа, и у меня в жилах стынет кровь. Накрываю ладонью рот за секунду до того, как из меня вырвется короткое «ах», растворяющееся на коже руки.

Они продолжают что-то обсуждать. Говорят о предателе, оружии, перевозке, пустыне и трупах. Меня подташнивает и хочется сбежать, но теперь, когда знаю, что с Малом, я решительно настроена попасть к нему в комнату.

Когда мужчины покидают комнату, в которой лежит Мал, я уже успела перенервничать, отдышаться, дважды спрятаться за кустами от охраны и успокоиться. Наконец голоса стихают, дверь закрывается, а охранники возвращаются на свой пост.

Подвигаю камень ближе, ощупываю руками выступы на стене дома и вцепляюсь руками в подоконник. Камень, выступ, подтянуться. Несколько раз я срываюсь, тихонько ругаюсь себе под нос, но повторяю снова и снова, пока не нащупываю ногой выступ побольше. Упираюсь в него, подтягиваюсь дрожащими руками на подоконник и наконец ложусь на него животом. Бросаю взгляд в комнату, но из-за тюля ничего не вижу, кроме пробивающегося из комнаты тусклого света ночника. Мне приходится приложить немалые усилия, чтобы попасть внутрь, потому что я вымоталась, пока забиралась сюда.

Дрожащей рукой отодвигаю тюль и делаю шаг в комнату. С губ срывается неконтролируемый всхлип, и я накрываю рот ладонью. Быстро подхожу к большой кровати, присаживаюсь и, не касаясь, обвожу пальцами контуры белого, как стена, лица Малоуна. Трясущиеся пальцы порхают над любимыми чертами, пока по моим щекам бегут слезы.

– Мал, – шепчу, всхлипывая. – Мал, – зову, словно он может открыть глаза и ответить.

А что, если никогда не сможет? Что, если он умрет?

Прижимаюсь ухом к его груди и прислушиваюсь к замедленному сердцебиению. Я не знаю, куда его ранили, поэтому стараюсь сильно не прижиматься и не давить. Натягиваю на него покрывало и укрываю свои ноги до пояса уголком. Сворачиваюсь клубочком рядом, сплетая свои пальцы с его прохладными, и закрываю глаза.

– Я люблю тебя, – снова негромко всхлипываю и засыпаю тревожным сном.

– Принцесса моя, – слышу хриплый голос и, подняв голову, распахиваю глаза. В них как будто песка насыпали. Голова тяжелая от недосыпа и волнений, веки опухли от слез. – Привет, – Мал тянет улыбку потрескавшимися губами.

Я снова начинаю плакать, но теперь от облегчения.

– Эй, ну что ты? Перестань, – ласково говорит он, поднимает руку и стирает мои слезы.

– Я так испугалась, Мал!

– Кто тебе сказал?

– Я подслушала разговор наших отцов.

Он цыкает и легонько неодобрительно качает головой.

– Больше так не делай.

– А как бы я еще узнала, что с тобой?

– А как ты вообще узнала, что я тут?

Быстро пересказываю ему свои ночные приключения. Мал снова стирает что-то на моей щеке.

– Ты испачкалась.

Поднимаю руку, чтобы погладить его по щеке, и с ужасом замечаю грязь на ней.

– Ой, – отдергиваю руку и прячу ее за спину. Мама всегда учила меня, что перед мужем я должна представать чистая и ухоженная. Могу себе только представить, как сейчас выгляжу.

Мал улыбается.

– Я люблю тебя даже грязной, – говорит он. – А твои грязные мысли – еще больше, – подмигивает он. – Но тебе нужно уходить, если не хочешь, чтобы тебя здесь застали.

– И пусть застают! – упрямо говорю я.

– Амира, не нагнетай, – строго говорит Малоун. – Позволь мне самому решить нашу проблему.

– Ты откажешься от меня?

– Никогда, моя принцесса. – Он притягивает меня к себе и аккуратно касается моего лба своими шершавыми губами. – Но мне нужно время, чтобы договориться с твоим отцом. Потерпи немного и дай мне окрепнуть.

– Тогда я приду следующей ночью, – обещаю ему.

– Амира, не надо так рисковать. Ты можешь сорваться и упасть. Потерпи, моя маленькая.

– Я не могу терпеть! – а потом я вдруг вспоминаю… – Ты преступник, – хмурюсь и отодвигаюсь от Малоуна.

Он со вздохом прикрывает глаза.

– Принцесса, давай мы с тобой обсудим это позже.

– Нет! – упрямо говорю я. – Сейчас или никогда!

– Амира, прямо сейчас мне нужно в туалет, умыться и принять лекарства. Когда боль отпустит, я начну соображать лучше и смогу поговорить с тобой.

– Болит, да? – участливо спрашиваю я, смягчая тон, а потом, когда вижу, что Мал улыбается, снова начинаю хмуриться. – Я все еще злюсь на тебя, понял? Я просто в ярости, Малоун Фоули!

– Надо же, как быстро женщина из покладистой и покорной превращается в равную тебе.

Я скисаю. Мама пристыдила бы меня за такое поведение. Я ведь и правда влюбилась в Мала, даже толком не разобравшись, чем он занимается. Мне надо было думать раньше, если я хотела выйти замуж за честного мужчину. Позволить отцу проверить его и дать добро или отказать. Но сердцу не прикажешь, так что теперь остается только смириться с деятельностью мужа и покорно следовать за ним. Или развестись, но об этом я даже думать не хочу. Так что смириться – единственный вариант. Но показывать это Малоуну я точно не стану, пускай помучается.

Соскакиваю с кровати и направляюсь к двери.

– Даже не поцелуешь меня? – спрашивает он.

– Ты еще зубы не чистил, – фыркаю я.

– Амира, где твое почтение? – забавляется мой муж, хоть я и слышу напряжение в его голосе. Наверное, ему больно. И мне очень-очень жаль, но сейчас время для моего характера. Пусть знает, кого взял в жены. И что с женой нужно делиться всеми тайнами еще до брака.

– Вышло замуж за преступника и сменило направление, – отвечаю, сама шокированная своей дерзостью. Сердце колотится, готовое выпрыгнуть из груди. А вдруг он сейчас скажет, что ему такая жена не нужна? Вдруг скажет, что взял в жены кроткую девушку, а ему попалась я? Паника накатывает горячей волной. – Мал… – шепчу с тревогой в голосе.

– Иди отдыхай, моя принцесса, – с улыбкой отвечает он. – Я люблю все твои ипостаси.

– Их много?

– Достаточно, чтобы каждый день ты открывалась для меня с новой стороны. Беги.

Я скромно улыбаюсь, чувствуя румянец на щеках, а потом резко разворачиваюсь и берусь за ручку двери. Хочется вернуться и поцеловать его. Но я же все еще злюсь, так что потерплю. Аккуратно поворачиваю ручку, приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. К счастью, ночью, судя по всему, папа снял охрану, так что я беспрепятственно добираюсь до своей комнаты. А у входа снова ругаюсь себе под нос, потому что накануне заперла ее, не взяв с собой ключ.