Гермонасса смерила Адиманта презрительным взглядом:

- Так ты, стало быть, воюешь не с варварами, а с Фемистоклом. Тщишься доказать всем и каждому, насколько ты убедительнее в речах, не задумываясь о том, что своим глупым тщеславием обрекаешь на гибель эллинский флот и свободу! А может, ты продался персам? Ты ведь всегда любил золото и роскошь!

- Каллин, твоя сестра оскорбляет меня, а ты молчишь! - воскликнул Адимант, взглянув на моряка. - А может, ты заодно с ней? Тоже считаешь меня предателем?

Каллин лишь досадливо махнул рукой, показывая, что устал от споров и раздоров. Не сказав ни слова, он двинулся дальше.

А Гермонасса и Адимант остались стоять на тропинке, ругаясь во весь голос и не обращая внимания, что из палаток выходят коринфские воины и матросы, привлечённые перебранкой.

- Ты спятил, Фемистокл! - промолвил ошарашенный Эвмел. - Как такое тебе пришло в голову?! Это же сумасшествие!

Эвмел толкнул локтём брата, сидевшего рядом на скамье.

- А ты чего молчишь? Тебя ведь это тоже касается!

- Да, безумие, я согласен с тобой, - промолвил Динарх. - Такое дело мне не по плечу, скажу прямо. Риск слишком велик!

Фемистокл слушал братьев, роясь в своём походном сундуке.

- Вы уже рисковали головой, когда похищали священную змею, - заметил он, не прекращая своего занятия. - Что же вы теперь оробели?

- Одно дело стащить змею из-под носа у пьяных жрецов, - сказал Эвмел, - и совсем другое дело пробраться в стан персов. Фемистокл, ты совсем не дорожишь нашими жизнями!

Фемистокл раздражённо захлопнул крышку сундука.

- Вы оба беспокоитесь за свою жизнь, - заговорил он, повернувшись, - но почему вас не беспокоит судьба многих тысяч афинян, нашедших убежище на Саламине. Тысячи ваших сограждан, а также женщин и детей будут обречены на гибель, если эллинский флот уйдёт отсюда к Истму. Как вы не можете понять, что от вас двоих ныне зависит исход войны на море! Победить варваров наш флот сможет только в узком Саламинском проливе. Я не смог втолковать это Адиманту и Еврибиаду. Но там, где бессилен здравый смысл, вступает в дело хитрость. Только вам двоим я могу поручить это дело.

- Ты сказал вначале, что самую важную часть хочешь поручить Сикинну, - напомнил Динарх, - по той причине, что он знает персидский язык.

- Ну да, - кивнул Фемистокл. - Сикинну надо будет встретиться с персидским царём. Варвары должны поверить ему, ведь Сикинн - перс. Он знает обычаи и тонкости варварского придворного этикета. Но чтобы Сикинн добрался до персидского стана, ему прежде всего нужно пересечь Саламинский пролив незаметно для наших дозорных. И это уже будет зависеть от вас, ведь вы оба умеете управлять лодкой и грести.

Братья переглянулись. Сомнение и страх одолевали их.

- За это дело я заплачу вам талант серебра, - добавил Фемистокл.

Динарх изумлённо присвистнул.

- Каждому по таланту, - живо проговорил Эвмел.

- Хорошо, - согласился Фемистокл. - По возвращении получите всё сполна!

- Если мы не вернёмся, отдай деньги нашим жёнам, - вздохнул Динарх.

- Вы непременно вернётесь, друзья, - уверенно произнёс Фемистокл. - Сикинн позаботится о вас в стане у персов. И я буду молиться, чтобы боги ниспослали вам удачу.

Взяв лодку у местных рыбаков, Эвмел, Динарх и Сикинн сделали вид, что выходят в море на ловлю кефали. Этим делом каждодневно занимались многие воины и матросы с греческих кораблей, поскольку с пропитанием у эллинов было довольно туго: хлеба в обрез, мяса нет вовсе.

Обогнув мыс Киносура, тайные посланцы Фемистокла добрались до островка Пситталея, что лежал у самого входа в Саламинский пролив. Прячась за островом, чтобы греческие дозорные на Киносуре их не заметили, Эвмел и Динарх поставили парус и с попутным ветром устремились к берегу Аттики. До него от Пситталеи было меньше десяти стадий.

Эгинец Поликрит внешне очень походил на жителя Лакедемона. Он брил усы, не завивал бороду и носил длинные до плеч волосы, за которыми ухаживал, как женщина.

Фемистокл, придя в палатку Поликрита, застал его за расчёсыванием волос.

- Зачем ты это делаешь, Поликрит? - спросил Фемистокл. - Ведь лакедемоняне расчёсывают волосы перед тем, как идти в сражение, а наш флот собирается отступать.

- Иногда отступление полезнее битвы, Фемистокл. - Поликрит прекратил своё занятие и взглянул на гостя. - С чем ты пришёл? Наверное, с целым возом упрёков? Присаживайся, где тебе удобно. Я готов выслушать тебя.

Поликрит вновь принялся расчёсывать костяным гребнем густые светлые волосы.

- Твой отец Криос был заклятым недругом спартанцев, - заметил Фемистокл, усаживаясь на стул. - Как же получилось, что сын Криоса стал другом лакедемонян?

- Времена меняются, - отозвался Поликрит, продолжая орудовать гребнем. - И люди меняются вместе с ними. Ты разве не знал?

- Согласен, - кивнул Фемистокл, - но среди всеобщих перемен всегда существует и нечто незыблемое.

- О чём ты? - не понял Поликрит.

- Я о том, что твой отец Криос имел друзей среди персов. Собственно, за это его и недолюбливали в Лакедемоне. Криос умер, мир его праху! Однако сын Криоса пошёл по отцовским стопам, заведя себе друзей среди варваров. Я понимаю, что дружить со знатными персами очень выгодно. Можно съездить в Азию, не испытывая там никаких затруднений, можно рассчитывать на богатые подарки вроде золотых кубков с дарственной надписью…

При последних словах Фемистокла Поликрит перестал расчёсывать волосы.

- Та-ак, - медленно проговорил он. - Продолжай, Фемистокл. Этот ветер мне знаком.

- Дружба, несомненно, есть опора и украшение жизни всякого человека, если она не основывается на измене отечеству. - Фемистокл не сводил пристальных глаз с красивого лица Поликрита. - В какой-то миг возникает вопрос, что лучше: выполнять свой долг перед отечеством или поддерживать дружбу с его врагами. Здесь каждый решает так, как ему подсказывает совесть. Я согласен, что гражданский долг - это скорее бремя, чем благо. Особенно во время войны. А дружба с персидским сатрапом- это несомненная выгода. Ведь знатные персы так любят дарить своим друзьям золотые кубки и чаши…

- К чему эти намёки, Фемистокл? - не выдержал Поликрит. - Скажи прямо, ты считаешь, что я продался персам? Так?

- У меня просто возникли небольшие подозрения, - вздохнул Фемистокл. - И возникли они не на пустом месте.

- Это из-за того, что я встал на сторону Адиманта, - усмехнулся Поликрит. - Тогда уж и Адиманта нужно подозревать в измене.

- Но Адимант не пьёт вино из чаши с посвятительной надписью от Артафрена, - покачал головой Фемистокл. - И у Адиманта нет друзей среди персов.

Поликрит рассмеялся. Он подошёл к круглому столу, взял с него золотой кубок на тонкой ножке и протянул Фемистоклу: