Вечером Авдеев допытывал, что я делала вместе с Ваней, об этом, оказывается, трепался весь факультет. Любопытные до ужаса. Кажется, еще не скоро это ненужное внимание утихнет вокруг нас.

* * *

Последний учебный день (двадцать девятое декабря) был хлопотным и суетным. Я носилась со своей газетой, заглянула на кафедру, ну и заодно придарила коробку конфет в качестве презента. Новый год все-таки. Тимуру тоже намекнула, чтобы проявил активность. Однако он скорчил такое выражение лица, словно я просила его станцевать стриптиз посреди студенческого коридора.

- Еще я не подмазывался к преподам, - отмахнулся в итоге Авдеев. Мы шли вдоль холла. Людей почти не было, разве только на факультете туризма, но там частенько народ тусит на диванчиках.

- Это просто поздравление, причем тут подмазывания? – недоумевала я. Тим закинул руку мне на плечо, притягивая к себе. Он шел быстрей из-за длинных ног, а я семенила, в надежде не отставать.

- Хочешь, я тебя поздравлю? Упакую себя в подарочный бант? – игриво произнес Тимур, наклонился и чмокнул меня в висок. От него исходил любимый аромат цитруса, и я невольно задумалась, насколько идеально у нас совпадают вкусы. Даже в духах.

- Кстати о поздравлении, - сменила тему. Откашлялась и постаралась максимально непринужденно спросить. – Что ты планируешь на новогодние праздники?

- Точняк! – воскликнул Тим, скинув с меня руку. – Новый год. Я и забыл. Есть какие-то предложения?

- Ну… может на возвышенность поедем салют смотреть? – смущенно предложила. Вроде уже и смущаться нечего, а все равно продолжаю робеть. Глупость какая-то.

- Предлагаешь мне не пить?

- После выпьешь или можно сок. Там же красиво! И людей много, музыка… ну… мне кажется… - я остановилась, прикусила край нижней губы. Почему-то показалось, он откажется. И вообще в груди поселилось странное ощущение тревоги. Маленький едва заметный огонек, который заставлял сердце биться яростней, громче, быстрей.

Вообще на Новый год люди частенько собираются на возвышенности, в курортной зоне. Иногда просто толпятся, глазеют на салют. Но бывает туда заезжают на машинах, включают музыку, жарят шашлыки и поздравляют прохожих с праздником. Раньше, когда была маленькой, мы нет-нет с родителями ездили туда. Сразу какое-то ощущение другое, будто ты находишься в центре чего-то важного. Ну и бенгальские огоньки, отсчет до двенадцати на всю округу, и громкий звук от взлетающих пробок. Есть в этом что-то, что мне хотелось ощутить рядом с Тимуром. Наверное, поэтому и пригласила. Дома, конечно, тоже неплохо, с ним везде комфортно и тепло. Так что меня любой ответ устроит, пусть и отрицательный. Главное вместе.

Тим встал передо мной. Он смотрел с такой нежностью и лаской, улыбался. В его глазах был настоящий штиль, который бывай в самый теплый летний день.

- Что? – смущенно произнесла.

- Горы так горы, - ответил Авдеев, а затем наклонился и чмокнул меня в губы. Мимолетно. Но очень сладко.

- Спасибо, - улыбнулась я. Во мне снова ожила смелость, которая иногда пропадала. Но после близости, даже легкой, она всегда просыпалась. Поэтому я взяла Тимура за руку, переплетая наши пальцы.

- Одним «спасибо» не отделаешься.

- А насчет подарка учителям подумай, - продолжила старую тему я.

- Все равно переведусь со следующего семестра, пусть идут лесом, - буркнул он. – Давай лучше поговорим о моем подарке. Ты себя, во что планируешь заворачивать? Можно без обертки.

- Дурак, - засмеялась, пнув его в бок локтем. Не заострила внимание на фразе о переводе, хотя Тим уже не первый раз говорил об этом. Если бы только знала, чем закончится год, остановилась бы. Спросила. Но люди слишком часто не замечают очевидных вещей: живут в розовых очках и видят только голубое небо над головой. Глупые. Нас глупых очень много…

Глава 41 - Маша

Тридцатого декабря мы поехали по магазинам. Я планировала тридцать первого к отцу наведаться, а потом уже домой вернуться и вместе с Тимуром встречать праздник. Однако готовить придется заранее, иначе не успею. К счастью, Авдеев не отказался помочь, хотя из помощи предложил разве что чистку овощей и нарезку. К мясу сказал, не притронется. Слизкое очень. Ну, я спросить не стала, потому что как по мне лучше мясо резать, чем с картошкой возиться.

В гипере еще очереди были, атас. Кажется, весь город приехал затариваться. Мы тоже, правда, набрали целую тележку, хотя подумаешь – два человека. Куда столько еды? Но Тимура было не остановить. Ему и салатик подавай, и грибочки, и помидорки. Ехать голодным – заведомое поражение. В следующий раз обязательно покормлю его перед походом по продуктовым.

Авдеев еще взял виски себе, отцу в подарок, Илье. Одного только ирландского напитка на шесть тысяч вышло. Я, конечно, покачала головой, но отговаривать не стала. Праздник же.

Домой вернулись почти в семь. Думали у меня останемся ночевать, заодно с подготовками все устроим, а Тиму неожиданно позвонили с работы, той самой, о которой я до сих пор почти ничего не знала. Только что фирма в Израиле находится и связана с IT-сферой. Выяснилось, какие-то там сроки горят и надо срочно сегодня до полуночи сдать материал. Тимур обещался помочь. В итоге заготовками занимались у него, ну как занимались, я занималась. Авдеев ковырялся в компьютере, не поднимая головы.

Он даже от ужина отказался, мол, занят, потом. Пришлось поставить рядышком тарелку с картошкой и мясом, вилочку положить аккуратно. Запах взял свое и Тим начал медленно ковырять. Так и поел, не отдирая глаз от монитора. Потом, правда, заулыбался, подошел ко мне сзади, обнял, полез целоваться.

- Чтобы я без тебя делал, Маша, - шептал на ушко. От желанной близости спину осыпало мурашками, а внизу живота сладко изнывало. Я повернулась, обвила вокруг шеи Тимура, привстала на носочки, потому что он был гораздо выше, и легонько коснулась любимых губ.

- Умер бы от голодного обморока, - ответила нежно. Тим тоже наклонился, скользнул ладошками под мою майку, прижимая ближе к себе. Вот умел он – заводить с пол оборота.

- Надо тогда до конца исправлять ситуацию по голоданию, любимая.

- Это намек?

- Это предложение, - промурлыкал Авдеев. Подхватил меня неожиданно на руки и понес в комнату. Мы вновь прильнули губами друг к другу, переходя от сладкой нежности к безумной страсти. Тим шептал мое имя, и постоянно повторял: моя… единственная… самая… Его реплики возбуждали и заставляли сходить с ума.