держимся за руки. Гуляем. Она улыбается, откидывает забавные шуточки, тянется обнять меня. Вот привстает на носочки, а вот мы целуемся. Слишком жарко, чтобы не захотеть продолжения. Она трепет меня по волосам. Ставит тарелку с ужином, наблюдает с интересом, как я будет пробовать ее стряпню. Смущается. Черт. Маша так забавно смущается.

Я провел рукой по лицу, покачиваясь на стуле. Облокотился о стенку, запрокинув голову к потолку. За окном искрили салюты, озаряя небо разноцветными шапками. Незнакомые голоса кричали поздравления, стаканы чокались.

Как же бесит все. Кому-то слишком весело, а у меня вены превратились в натянутые жгуты. И один единственный вопрос на языке: почему…

42.2

Маша не вернулась. Она словно внесла меня в личный черный список. Наглухо закрыла дверь, забила ее гвоздями и повесила табличку с тремя буквами. Посыл отличный, я бы сказал отменный. Под алкоголь он меня забавлял, но на сухую выворачивал наизнанку.

Первого вечером приехали родители. Жаль, конечно, что они застали в таком виде любимого сына. Я еле на ногах стоял, после очередной попойки. Мать была в шоке, начала расспрашивать, охать, переживать. Бошка трещала, а от ее нотаций, казалось, туда забивают гвозди молотом. Зато отец подхватил под локоть и затащил в ванну. Умел он быть жестким. Закрыл дверь на замок, включил ледяную воду и практически силой запихнул меня под струи. Я орал на него, пытался махать руками, но толку не было. Он же трезвый, явно сильней будет.

- Проблемы не решают водкой, - крикнул старик, крепко сжимая мою шею под краном.

- Отпусти! Ненормальный! Совсем поехал?

- Тут вся квартира пропахла выпивкой. Спиться решил, Тимур? – цедил он.

- Моя жизнь, что хочу то и… твою! Я сдохну быстрей от этой воды, чем от выпивки!

Минут через пять отец отпустил и даже накинул полотенце. Весь мокрый и продрогший я вышел из ванны, взирая по сторонам. Накатила волна стыда перед матерью. Она не заслужила видеть меня таким. А та, кто заслужила, черт знает где.

Я вдруг подумал, для чего хватаюсь за падающий канат? Он давно упал, он у самой пропасти, его невозможно достать. Пора бы сдаться. Если Маша до сих пор не поняла ничего, то вряд ли поймет. Не хочу объяснять. Достало. Наверное, нам не суждено быть вместе. Тупо не суждено. Попробовал, оступился. Снова попробовал. Снова оступился. Третий раз падать в пропасть заведомо глупо. В конце концов, я не дебил.

А любовь… она имеет свойство затупляться. Наверное…

* * *

Больше я не пил, как отбило. Много думал, хотя в моем случае это вредно. Скучал. Сильно. Кости ломало, каждый орган сжимало, особенно тот, что в грудной клетке. Невыносимое чувство. Люди вокруг казались слишком радостными, бесили. Хотелось, чтобы все исчезли. Хотелось сорвать крючок и отправить гранату. Во мне росла ненависть, только не понятно, к чему или к кому. Потому что Машу я продолжал вспоминать с заветным упоением, от одной мысли о ней, у меня заканчивался кислород в легких.

В аэропорт собирался без особого энтузиазма. Закинул вещи в сумку, вызвал такси и поехал. Родителям сказал уже в дороге, что уеду на неделю. Отец строго уточнил, по какому поводу отъезд. А когда получил ответ, выдохнул и даже похвалил. Мать заботливо пожелала в добрый путь, и в очередной раз намекнула, что неплохо было бы жить вместе. Дом у нас большой. Может, итак. Оставаться без Маши в убогой квартире нет смысла. Однозначно перееду.

Водила высадил у входа «Б», забрал свои заслуженные пятьсот рублей и уехал дальше. Я взглянул на небо, хмурое и серое. Снег на земле. Интересно, когда он успел выпасть? Где я был в этот момент? Пару голубей расхаживали кругами возле сутулой бабки с протянутой рукой. Я подошел к ней и положил тысячу в шершавую ладонь. Женщина затряслась, глаза вылупила.

- Помолитесь за потерянные души, - грустно произнес, разворачиваясь. Она крикнула в спину, как благодарна и обязательно помолится. Вранье. Уверен, бабка сидит здесь каждый день и не знает ни одной молитвы. Мир вообще стал похож на подделку, или это просто я сломался?..

В аэропорту было мало людей, но шумно. В регистрацию очередь, часы громко тикали, подобно динамиту. Тик-так. Тик-так. Взорвется через сколько-то минут… было бы забавно. Наверное, меня захватило безумие. Говорят, тоска убивает. Интересно, как там Маша?.. Где она? Чем занимается? Думает ли обо мне… Дурочка. Или я дурак. А может мы оба два дураки.

- Вы проходите? – толкнула в спину незнакомая тетка, поджав ярко-красные губы. Худая, в длинном шерстяном платье до самых пят. Она выглядела усталой и потрепанной, будто хочет поскорей закончить со всем, а я ей активно мешаю.

- Уже давно, - усмехнулся. Затем все-таки прошел, протянул паспорт. В ответ получил билет и белозубую улыбку.

Когда они перестанут улыбаться… Бесит.

Глянул на время, до посадки еще почти два часа. Скука. Наверное, от скуки у меня кукушка едет. Раздражает все. Скорей бы уже улететь. Отвлечься.

Я еще раз оглянулся, будто бы ждал чего-то. Кого-то. Ее. Но бред же. Мы – это конец. Я устал пытаться починить утопающий корабль. Опустил голову, вздохнул. Орган в груди сжался, трещал по швам. Мы не виделись несколько дней, а ощущение, будто прошла вечность. Еще один вздох. Кислород вообще начнет усваиваться или однажды я задохнусь от удушья?.. Развернулся, направляясь в сторону входа в зону ожидания. И только у столика во второй зал, где дама в форме ставила штампы на билетах, что-то пошло не так. Вспышка. Яркая. Затмевающая рассудок.

- Тимур! – разлетелось эхом. Галлюцинация что ли?.. Я настолько сильно хочу к ей, что теперь и голос слышу.

- Тимур! – опять ударило, словно хлыстом по спине и ребрам. Да ну не может быть. Это просто невозможно. Сглотнув слизкий страх, который поселился в груди, страх поджигающий фитиль надежды, я, превозмогая себя, все-таки оглянулся.

Сумка выпала у меня из рук, сердце перестало биться.

- Маша, - произнес шепотом, не понимая: реальность вокруг или сладкий сон…

Глава 43 - Маша

Я смотрела на Тимура, а он смотрел на меня. Мне показалось, его глаза покраснели, показалось, там пошла трещина. Я вздохнула, облизнув сухие губы. Тело трясло, каждую клеточку. Ощущение свободного падения. Будто ступил в пропасть, будто пытаешься доказать всему миру, что умеешь летать, хотя на самом деле, крылья давно подрезаны.

Эти несколько дней были моим личным адом. Я