Однако этого не сделала.

Услышав пронзительный звонок домашнего телефона, я вздрогнула. У нас есть стационарный телефон для экстренных случаев, если обычным людям понадобится связаться с нами; во всех остальных случаях мы общаемся по сотовым. Я посмотрела на старый телефон, купленный на дворовой распродаже много веков назад, и не знаю, хочу ли отвечать. На пятом гудке поднимаю трубку.

— Алло?

— Один из ваших соседей позвонил и пожаловался на пьяного мужчину, сидящего перед вашей дверью, — послышался в трубке недовольный мужской голос.

— Я… Что? Я выпрямилась на диване и уставилась на металлическую дверь, словно могла видеть прямо сквозь нее.

— Пьяный мужчина перед вашей дверью. Люди спотыкаются об него. Если он ваш друг, то затащите его в квартиру. Если он бродяга, вызовите полицию. Я просто не хочу больше этих чертовых звонков в три часа ночи. — С этими словами мужчина бросил трубку.

Замечательно.

По пути к двери я достала один из моих любимых зазубренных ножей из оружейного сундука за диваном, на всякий случай. Я прижалась ухом к двери и прислушалась, но ничего не услышала. Попробовала заглянуть в глазок, но увидела только пару черных кроссовок и обтянутые джинсами ноги. Я была уверена, что смогу победить обычного мужчину, если возникнет необходимость, поэтому открыла все замки и распахнула дверь.

Вайят ввалился в открытую дверь и шлепнулся на спину, с силой ударившись затылком о цементный пол. Он моргнул и уставился на меня покрасневшими глазами. Он давно не брился, и подбородок украшала борода. В одной руке сжимал коричневый бумажный пакет с бутылкой.

— Какого хрена, Трумэн? — Я бросила нож на ближайший столик и свирепо уставилась на него сверху вниз. — У тебя нет своего дома?

— Конечно, есть, — ответил он. — В нескольких кварталах отсюда. А что?

О боже, он пьян, как сапожник. За четыре года, что работаю на Вайята Трумэна, я видела его хладнокровного и собранного, и совершенно разъяренного, но никогда раньше таким пьяным.

— Потому что ты слоняешься без дела перед моим домом вместо того, чтобы отсыпаться в своем, — наконец сказала я.

— Моя квартира пуста, — торжественно произнес он таким тоном, словно это все объясняло. И он говорил довольно громко, а дверь в холл все еще открыта. Я не хотела еще одного звонка от управляющего зданием.

— Как думаешь, ты сможешь доползти до дивана?

— Нет. Могу ходить, — пробормотал он, нахмурившись.

Ясно.

В конце концов он прополз десять футов до испачканного, старого дивана и свернулся калачиком на одном конце, положив голову на подлокотник. Он все еще не выпустил из рук бутылку с виски. Фу, гадость. Я снова заперла дверь, затем встала перед Вайятом, скрестив руки на груди. Он сделал глоток из горлышка бутылки и, поморщившись, глотнул.

— А где все? — спросил он

— Не здесь.

— Ага.

Я не смогла сдержать улыбку. Кажется, первый раз за всю нашу историю он в таком состоянии. — Джесси на севере, забирает новый топор у своего друга-кузнеца, — ответила я. — Эш все еще где-то развлекается.

— Почему ты не пошла с ней? — спросил он меня, уставившись мне в живот.

— Я ходила. Теперь я дома.

Ему удалось поднять голову и посмотреть мне в глаза. В его взгляде мелькнуло что-то вроде замешательства или беспокойства, но его заглушал алкоголь. Вайят изо всех сил попытался сесть прямее, чтобы не задирать голову. Решив облегчить ему задачу, я села на противоположный конец дивана. Трумэн начал ерзать, пока не повернулся ко мне лицом, опираясь на спинку дивана.

— Плохо провела время? — спросил он.

Я пожала плечом. — Все закончилось на болезненной ноте.

— Кислое свидание? — нахмурился он.

— Нет. Грубое свидание.

В его глазах мелькнули непонятные эмоции. Что за черт? Он напился, и ему вдруг стала интересна моя личная жизнь? Я не на дежурстве и не в ротации в Триаде, а это значит, что могу делать все, что захочу, пока это не привлекает к нам внимания.

— Так что же заставило тебя выйти из дома в три часа ночи и пить прямо из бутылки?

— Я праздную.

— Да? Ты выглядишь так, будто собираешься отпраздновать это прямо алкогольным отравлением.

Он весело фыркнул, а затем икнул. Я выхватила бутылку у него из руки. Вайят отреагировал на несколько секунд позже, чем нужно, что только доказывало, насколько он не в себе. Я сделала глоток из бутылки, и виски обжег мне горло, оседая горячим комом в желудке. На глаза навернулись слезы. Я кашляю и возвращаю ему бутылку. Вайят уставился на бутылку в пакете, как будто не понимал, что это такое.

— Итак, что мы празднуем? — спросила я.

— Годовщину.

Он не вдается в подробности, и мне надоели его односложные ответы. Я попыталась вспомнить какое-то важное событие сегодняшнего дня или в апреле в целом. Меня назначили к нему в июле, и хотя признаю, что я заноза в заднице, но не стою такого празднования. Видимо, это личное.

Я могла пересчитать по пальцам одной руки то, что знала о личной жизни Вайята. Если он и обсуждал ее с кем-то еще, то только когда меня нет рядом. Он работал с Эш вместе почти восемь лет, так что, скорее всего, она в курсе. А Джесси для него товарищ в мужской компании.

Вайят настолько пьян, что потребовалось бы всего несколько четко сформулированных вопросов, чтобы я разузнала у него все, что захочу. Но не уверена, что он пьян в стельку. И если начну его расспрашивать, то завтра он протрезвеет и разозлится, потому что всегда все помнит. Нет, безопаснее оставить все, как есть. Особенно после того, как он так сильно издевался надо мной в последний месяц.

Вайят пристально посмотрел на меня, хотя взгляд показался немного расфокусированным… Нет, слишком сосредоточенным.

— Так зачем ты перенес сюда свою вечеринку? — спросила я.

— В моей квартире никого нет.

— Да, так случается, когда ты покидаешь ее и, спотыкаясь, идешь через весь город домой к кому-то другому.

— Я не хотел быть один.

Ладно, эта годовщина определенно на личную тему. Знаю, что Триады появились примерно десять лет назад. Может ли Вайят праздновать это? Если да, то почему он такой пьяный? Он должен гордиться тем, чего достиг, а не отравлять свою печень, как будто ему стыдно находиться в одной комнате с самим собой.

От его взгляда мне стало не по себе.

— Хочешь сэндвич с болонской колбасой? — спросила я.

— С горчицей?

Я протянула ему свой недоеденный сэндвич, затем встала, чтобы принести бутылку воды и две таблетки аспирина. Вероятно,