Кайл увидел, хотя предпочел бы не видеть. Оказаться где-нибудь подальше и не смотреть на фигуру, вцепившуюся себе в горло призрачными руками, перекрещенными на груди. Остатки волос обрамляли костлявое лицо. Существо поймали как будто при сильном ветре. У него был выраженный таз, длинные бедра и шишковатые колени, но ниже ноги словно сплетались воедино.

– Что… когда… – прошептал Кайл.

– Первый раз они появились три недели назад. Я спала. Услышала их через потолок. Они стучали. Бились. Пытались пройти внутрь. Сосед постучал в дверь, и только поэтому я сумела спуститься. Он беспокоился, не пожар ли у меня. Увидел дым. Я хотела ему сказать, что это не тот дым… – Она безнадежно пожала плечами.

– Вы видели их раньше?

– Именно поэтому я так часто переезжаю. В двух последних домах было то же самое.

– Что это?

– Старые друзья, – жестко сказала Марта, – те, кого призвала Катерина.

Сердце Кайла то билось, то замирало, то странно клокотало в груди. Он опустился на колени. Дэн спросил, все ли в порядке, но ответить Кайл не смог. А Марта все вспоминала:

– Они появились два дня назад. Почти прошли. Но я включила лампы, которые прислал Макс, и…

– Лампы? Какие? Макс? – спросил Дэн.

Марта кивнула, не смотря на него:

– Неважно. Они идут. Вчера прогрызли провода, как крысы… тем, что осталось от зубов.

Кайл вцепился в колено друга и встал.

– Сначала я подумала, что это птицы. Когда зашла в пустую комнату в моем старом доме, там пахло будто умерла целая стая. Потом решила, что трубу прорвало. Но нет. Это были они. Они пришли за мной. И за Бриджит.

– Она вам это сказала? Бриджит?

– Да. У нее дома, в Денвере. С тех пор как это началось, мы каждый день разговаривали по телефону. Сначала они пришли за ней. Она сказала… – Марта осеклась и вытерла уголок глаза, – сказала, что они хотят забрать ее в небо, как они поступили с собаками. Это было последнее, что я от нее слышала.

Марта отвернулась от стены и пошла к люку:

– Я больше не могу. И сказать мне больше нечего. Вот только покажу вам еще одну вещь, – она посмотрела на Кайла красными глазами, – иногда они кое-что оставляют за собой.

Башмак стоял на газете посреди кухонного стола. И возможно, он был самым жутким из того, что Марта рассказала и показала.

Кайл отказался к нему притронуться. Дэн тщательно заснял его со всех сторон.

– Я нашла его на чердаке. Это значит, они близко.

Башмак был маленьким, как будто детским. Твердым, как дерево, и черным, как уголь. Он то ли обуглился, то ли окаменел, но изначально был кожаным. Крошечный носок немного загибался вверх. Виднелись маленькие дырочки от шнурков и остатки стежков там, где изношенная подошва встречалась с пяткой.

– Вы раньше видели что-нибудь подобное? – спросил Кайл у Марты, которая стояла у раковины, курила и смотрела в окно.

– Катерина и Семеро называли их «небесными письмами». Говорили, что это «мана». Знак, понимаете? Что пришла пора Вознесения. Они собирали обрывки одежды. Очень старые и словно обгоревшие. Начали с того, что нашли в пустыне. Белиал приносил их к нам, в шахту. Потом куски ткани стали появляться на полу храма после собраний. Поначалу я подумала, что это фокус. Катерина же привезла из Франции кучу такого хлама. Ее священные реликвии. Но мы призвали кого-то. Мы не видели, кто оставляет эти вещи, но чувствовали запах. Как будто прямо рядом с нами в темноте стоял мертвец.

– Что это? Что она тебе сказала? – спросил Кайл, когда Дэн плюхнулся на пассажирское сиденье, пыхтя и отдуваясь.

Поскольку ключи были у Кайла, и он мечтал поскорее уехать из этого дома, то первым побежал к машине и молча загрузил все оборудование в багажник и на заднее сиденье. А Дэн с Мартой о чем-то оживленно разговаривали на крыльце, прежде чем попрощаться.

Дэн повернулся к Кайлу. Судя по небритому лицу, он явно обрадовался тому, что съемки кончились, но напряжение его не отпустило.

– Она сказала, что мы не первые.

Кайл сжал зубы, сморщился, с трудом открыл рот:

– Что?

– Не первые «киношники», которых Макс присылал взять у нее интервью. В прошлом месяце приезжали другие, – Дэн, казалось, сильно чему-то удивился. – Наверное, это даже ему показалось слишком странным. И я его понимаю.

– Кого?

– Малькольма Гонала.

– Гонала! – Кайл вцепился в руль. – Чертов Гонал! Почему Макс мне не сказал! Он представил все как эксклюзивный проект, с которым справлюсь только я, потому что его собственная команда с задачей не справилась. Ну какая тварь! Он же врал мне постоянно! На него Гонал работал!

– Макс велел Марте не говорить тебе. Сказал, что иначе ей не заплатят. Она хочет оставить деньги детям, так что согласилась. Но…

– Что?

– Она заметила… что мы уже вляпались по уши. Ей кажется, что мы тоже видим. По ее словам, она все поняла «почти сразу». И просила меня держаться подальше. Не снимать фильм. Потому что мы с тобой в серьезной опасности, – Дэн смотрел куда-то вдаль. – Я сказал, что уже поздновато.

Кайл закрыл лицо ладонями. С силой провел пальцами по щекам, широко открыл глаза и уставился на солнце, стараясь прогнать из головы тьму дома, оставшегося позади.

– Макс использует нас, – Дэн кивнул.

– Но я не знаю почему.

– И что нам делать?

Кайл уткнулся лбом в руль и пожал плечами:

– Я устал. Я ужасно устал.

– А мне надо выпить.

Двадцать

Мотель «Ригал», Сиэтл.

22 июня 2011 года. 22.00

Стемнело. За окном гудели машины. Еще один повод не спать.

Кайл молча сидел на кровати, подложив подушки под спину. Он все еще не мог прийти в себя, не верил до конца, что получил столь странный материал, стал свидетелем, пусть и опосредованно, столь жуткой трагедии, а потому весь день и начало вечера методично обрабатывал исповедь Марты, а потом вернулся к интервью со Суини и Агиларом, чтобы сверить детали. Занимал руки и мозг, казалось, сейчас лишь работа держит его психику от падения в водоворот ужаса.

Дэн все это время, как одержимый, чистил объективы, проверял камеру и заряжал аккумуляторы.

– На всех стеклах какое-то дерьмо, – ответил он, когда Кайл попросил его успокоиться и пойти погулять по Сиэтлу, пока он работает.

С момента заселения в мотель ничего больше они друг другу не сказали. Рано утром их ждал рейс в Лондон. Последнее интервью снято, и его надо было бы отметить стейком и пивом. Оба это знали, но никто не предложил. Обоих охватило неприятное предчувствие. Волнение перед тем, что ждало их в будущем. Ничего еще не закончилось. Они как будто узнали достаточно, чтобы влезть в непонятную ситуацию со страшными последствиями, но совершенно не понимали, куда конкретно их занесло.