litbaza книги онлайнСовременная прозаТолько с дочерью - Бетти Махмуди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 115
Перейти на страницу:

На все вопросы Махмуди ответил утвердительно.

Мы часто путешествовали, несколько раз были в Калифорнии и Мексике. Мы с Махмуди не пропускали ни одного медицинского семинара или конференции, оставляя Джо и Джона с круглосуточной няней. Налоговые правила позволяли нам наслаждаться комфортом хороших отелей и ресторанов – списывая расходы как командировочные. В любую деловую поездку я брала с собой конверт, куда складывала все счета и квитанции, документально подтверждая каждый наш шаг.

Временами от этих потрясающих перемен в моей жизни я буквально теряла голову. И хотя у меня не было службы как таковой, я была занята больше, чем когда-либо. Я купалась в деньгах, привязанности, любви, граничившей с поклонением, – чего еще желать?

Изначально наш брак был отягощен некоторыми проблемами, и изначально мы предпочитали их замалчивать. Если изредка между нами и возникали явные разногласия, то, как правило, на почве наших культурных различий.

Эти мелкие – с точки зрения Махмуди – размолвки приводили его в неподдельное замешательство. Например, когда в Корпус-Кристи мы пришли в банк, чтобы открыть счет, он написал на бланке только свое имя.

– Что это значит? – спросила я. – Почему ты не вписал сюда меня?

Он искренне удивился.

– Мы не вписываем женщин в банковские счета, – сказал он. – У иранцев это не принято.

– Здесь не Иран, – возразила я. – И ты должен вести себя как американец.

После короткого спора Махмуди уступил. Ему попросту не пришло в голову, что у нас все общее.

Что меня раздражало, так это его собственническое отношение ко мне – я была чем-то вроде его личной чековой книжки. Если мы находились в комнате, где было много народу, я должна была всегда быть возле него. Он либо обнимал меня за плечи, либо крепко держал за руку, словно боялся, что я сбегу. С одной стороны, подобное внимание мне льстило, с другой – досаждало.

Теперь из маминого приятеля Махмуди превратился в отчима, и эта роль ему тоже не вполне удавалась. Его отношение к детям было типично иранским – от Джо и Джона требовалось беспрекословное послушание. Для Джо, которому исполнилось одиннадцать и который уже стремился к самостоятельности, это было особенно тяжело. Ведь до сих пор Джо был за старшего мужчину в семье.

Но конечно же, главной причиной наших трений в то время был Реза. Когда Реза учился в Уэйнском государственном университете в Детройте, он какое-то время жил на квартире Махмуди. Незадолго до первой годовщины нашей совместной жизни Реза получил степень магистра экономики, и Махмуди предложил ему пожить у нас в Корпус-Кристи, пока он не подыщет себе работу.

Стоило Махмуди уйти из дому, как Реза принимался играть роль хозяина и господина, пытаясь командовать мной и детьми, требуя, чтобы мы ему безоговорочно подчинялись. Вскоре после его приезда ко мне на чашку чаю зашли подруги. Реза молча сидел вместе с нами, явно запоминая каждое слово, чтобы потом доложить Махмуди о наших вольностях. Не успели мои гости уйти, как Реза велел мне мыть посуду.

– Я вымою посуду тогда, когда сочту нужным, – огрызнулась я.

Он пытался диктовать мне, когда заняться стиркой, зайти к соседям на чашку кофе, что приготовить детям на обед. Я с ним ссорилась, но он не отставал. Со своей стороны он ничем не помогал по дому.

Множество раз я жаловалась Махмуди на бесцеремонность Резы. Но поскольку Махмуди не был свидетелем самых неприятных эпизодов, то советовал мне потерпеть.

– Это ненадолго, – говорил он, – пока он не найдет себе работу. Он же мой племянник. Я обязан ему помогать.

Мы с Махмуди были заняты поисками недвижимости, с тем чтобы выгоднее вложить деньги и сократить выплату налогов. Благодаря этим поискам у нас установились дружеские отношения с одним из самых крупных банкиров в городе. И я уговорила его пригласить Резу на собеседование, с тем чтобы принять на работу.

– Они предложили мне должность кассира, – недовольно бросил Реза, вернувшись с собеседования. – Я не собираюсь служить кассиром в банке.

– Многие были бы рады получить такую работу, – сказала я, возмущенная таким гонором. – С этого места можно постепенно продвигаться наверх.

И тут Реза произнес многозначительную фразу, которую я сумела понять лишь годы спустя, когда вполне осознала психологию иранского мужчины, в частности мужчины из семьи Махмуди.

– В этой стране я не соглашусь ни на какую другую должность, кроме как президента компании.

Его вполне устраивало жить за наш счет в ожидании, когда какая-нибудь американская компания наконец додумается вверить себя в его руки.

А тем временем он загорал на пляже, читал Коран, молился и стремился контролировать каждый мой шаг. Когда эти обязанности его утомляли, он ложился подремать.

Недели его тягостного пребывания превратились в месяцы, и я потребовала от Махмуди что-то предпринять.

– Или он, или я! – сказала я наконец.

Всерьез ли я поставила этот ультиматум? Вероятно, нет, но мой расчет строился на любви Махмуди ко мне, и я не ошиблась.

Бормоча что-то на фарси – явно проклятия в мой адрес, – Реза съехал на свою квартиру… оплачиваемую Махмуди. Вскоре после этого он вернулся в Иран, чтобы жениться на своей двоюродной сестре Ассий.

С исчезновением Резы мы сможем вновь вернуться к нашей благополучной и счастливой жизни, думала я. Мы с Махмуди были разными людьми, но я знала, что брак предполагает компромисс. И не сомневалась, что со временем все наладится.

Я старалась сосредоточиться на положительных сторонах жизни. А в ней и вправду было столько прекрасного. Наконец-то я нашла то самое нечто, к которому всегда стремилась.

Разве могла я знать тогда, что где-то на востоке, за 10 тысяч миль зреет враждебная буря, которая разрушит мой брак, бросит меня в темницу и поставит под угрозу не только мою жизнь, но и жизнь моей еще не родившейся дочери.

Мы были женаты уже полтора года, когда вскоре после новогоднего праздника 1979 года Махмуди купил себе дорогой коротковолновый транзистор с наушниками. Он мог принимать программы чуть ли не со всего света. Внезапно у Махмуди пробудился интерес к «Радио Ирана».

Тегеранские студенты организовали целый ряд антиправительственных демонстраций. Подобные волнения происходили и раньше, но эти носили более серьезный и массовый характер. Из своей парижской ссылки аятолла Хомейни осуждал западное влияние вообще и шаха в частности.

Сообщения, которые Махмуди слушал по радио, зачастую противоречили вечерним теленовостям. И Махмуди заподозрил американских журналистов в необъективности.

Когда шах бежал из Ирана, а аятолла Хомейни на следующий же день с триумфом вернулся на родину, Махмуди устроил праздник. Он привел в дом несколько десятков иранских студентов, не предупредив меня заранее. Они засиделись у нас допоздна, оглашая мой американский дом возбужденными беседами на фарси.

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?