капли пота вперемешку с кровью. На секунду главе инквизиции показалось, что тот хочет что-то сказать. Но нет. Пленник оскалился и продолжил хранить молчание.

– Ладно. Может быть, ты просто не знаешь. Тогда покажи мне тех, кто знает! Этих, – Лорд Инквизитор поднял палец вверх, – знающих. И будешь прощён. Позволь помочь тебе, – он развёл руки в стороны.

Но нет. Ответом ему вновь было молчание. Будто бы со стеной разговаривал. У пленника не было ни спутанного взгляда, ни конвульсий или дрожи. Всего того, что намекнуло бы на нервное истощение. Наоборот. Он смотрел на своего противника немигающим взором. Скалился и сжимал зубы, будто бы желая перегрызть ему горло.

Щёлкнул замок, скрипнул тяжелый засов, съезжая со своего места. Дверь в камеру распахнулась. На пороге стоял Старший Инквизитор Артанис.

– Ваша бдительность, – он лениво потянулся и шагнул внутрь, – всё ещё ждете, что это чудовище заговорит?

– Нельзя оставлять попыток достучаться до смертной души, – Лорд Инквизитор повернулся к нему.

– У него нет души. Это еретик. Всё, что мы можем сделать, это очистить огнём эту смертную оболочку. Единственная причина, по которой он ещё жив, заключалась в том, что он может выдать других…

– Ох, Артанис, – Томас де Торгда осуждающе покачал головой, – мы должны быть пастырями, а не палачами, – он встал со стула,– что ты хотел?

– Хотел получить от вас разрешение на сожжение это твари, – презрительно бросил тот, протягивая бумагу, – я уже всё расписал. Осталась только ваша подпись. И наша канцелярия будет довольна.

– Погоди, – остановил его Лорд Инквизитор, выставив перед собой ладонь, – он ведь ещё ничего не рассказал.

– Ваша бдительность, – слегка поклонился Артанис, – я думаю, что он ничего нам не расскажет. Зато, мне донесли, что нашелся человек, который знает, где прячутся беглецы.

– Откуда нам знать, что он не врёт?

– О, этот точно знает. Более того, его, как порядочного прихожанина гнетёт это знание. Он даже пришел исповедаться, надеясь снять этот груз со своей души.

– Кажется, это нарушает тайну исповеди… – с усмешкой прищурился Лорд Инквизитор.

-Всякий, кто обращается к Богу, ждёт ответа и помощи. А к этому грешнику, Бог отправляет нас.

– И, если крики этого грешника ещё не разлетаются из пыточной камеры, значит, с ним тоже есть какие-то проблемы? – Томас де Торгда с любопытством взглянул на своего подчиненного.

– Да. Он находится под дипломатической защитой, – угрюмо процедил тот, – какое-то время назад он исчез. А недавно вновь появился. Весь грязный, исхудавший. Есть подозрения, что еретики похищали его, поскольку они уже встречались ранее…

– Значит, ты хочешь, чтобы Святая Церковь нарушила государственные законы?

– Законы божьи выше законов людских, – скривился Старший Инквизитор, – к тому же, мы будем очень любезны с ним…. Настолько, насколько это будет возможно.

– Хорошо, – Лорд Инквизитор взял бумагу и перо из его рук. Положил на столешницу и пригнулся к северянину, – даю тебе последний шанс, – прошипел он, – согласись на мои условия и спасёшь свою жизнь. Расскажи мне всё, что знаешь и будешь свободен.

Он поднялся и занес перо над бумагой. Капля чернил упала с кончика, оставив круглую кляксу. В камере повисла тишина, а потом пленник вдруг обнажил свои чудом уцелевшие зубы.

– Ха-ха, – вдруг расхохотался он, задрав голову к потолку, – пугаете меня смертью? Я только рад встретить её. Проклятые живут дважды. Первый раз, когда служат ему! – проревел северянин, продолжая насмехаться над ними, – а второй, когда получают вознаграждение за свою преданность!

Глава инквизиции с печалью покачал головой. Его рука чёткими движениями украсила бумагу витиеватой надписью. «Приговор подтверждаю. Лорд Инквизитор Томас де Торгда» – гласила она. А потом Лорд Инквизитор встал и вышел за дверь.

– Что ж. Я посмотрю, какое вознаграждение ты получишь, после того, как сгоришь на костре! – послышался из-за закрывающейся створки злобный голос Старшего Инквизитора Артаниса.

– Эй! – чей-то крик разорвал пелену сна, захрустели доски. Валера кое-как разлепил веки.

Вокруг уже давно царит день. Яркие лучи солнца светят через щели, разрезая полумрак. Крыша раскалилась, жестяные листы пышут жаром. Внутри будто бы настоящая духовка. Теперь задувающий сюда ветерок, приносил лёгкую и желанную прохладу. Одеяла тут уже были не нужны, а наоборот лишь мешались. Парень выпустил Ивори и поднялся на ноги.

– Спите тут, – заявил Рэндал, прыгая по помосту, – даже не слышали, как я трезвонил! – с обидой заметил он.

– Ух, мы просто вымотались, – Чизман потряс головой, пытаясь прийти в себя, – а что за запах?

– Рэндал, ты что-то принес? – сонно протянула Ивори. Тот подскочил к ней и протянул пару небольших булочек, да глиняную бутыль с водой.

– Вот. Всё что смог, – он виновато повел плечами, – больше не выходит. Святоши следят…

– Спасибо и за это, – ласково улыбнулась ему девушка. Одну булочку она отдала Теллари, а другую разделила с Валерой.

А тот всё не понимал одной вещи. Чувствовался тут какой-то странный запах. Будто бы дымом каким пахнет. Но так, как из печной трубы, а словно гарью какой-то. И был ещё какой-то странный оттенок…

– Ох, ты ж, – выпалил Чизман, уставившись в щель между крышей и стеной. Туда, где виднелась площадь перед собором.

– Что там такое? – спросила у него Теллари, мелкими кусочками откусывая свою порцию хлеба.

– Там? – отозвался Рэндал, махнул руками, – там костры.

Они с интересом поднялись на ноги. Попытались устроиться на полу, чтобы увидеть площадь.

Всё видимое сквозь дыру пространство было забито людьми. Все шумят, всюду какие-то голоса. Народу было так много, что площади не хватило. Поэтому часть толпы, словно, щупальца какого-то осьминога, расползлась по окрестным улицам.

А вот ближе к собору наоборот никого не было. Там была четкая граница, которую стерегли рыцари Святой Церкви, вытянувшиеся в цепочку. Если б не окружающее их средневековье, то Валера мог бы предположить, что сюда приехала какая-то популярная группа. Однако здесь явно было что-то другое.

Теллари подползла ближе, вытянула шею.

– О, нет, – просипела она, – там ведь…

– Проклятье, – Чизман подобрался к ней поближе, – это костры инквизиции! Они сжигают людей!

Валера бросился вперёд. Вытянулся в струнку, вцепившись пальцами в эти доски. На пустом пяточке, прямо у входа в собор, виднелись три тёмных кучи. Из обугленных поленьев, засыпанных пеплом, торчали большие почерневшие от сажи столбы. И к каждому прицеплены обгоревшие останки. Скорбно склонились к земле белёсые черепа, с которых клочьями сползала тлеющая кожа.

– И часто здесь такое? – повернувшись к Рэндалу, спросил Чизман.

– Неа, –