другой… как Жан Легри, например. Мир, который, возможно, в один прекрасный день потребует, чтобы его узнали – иначе будет слишком поздно. Мир, который однажды вдруг пойдёт своей дорогой – и вот тогда уж точно будет поздно; Питер незаметно покосился на Прелати.

– Стойте, – сказала вдруг Майя глухо. Аслан послушно шевельнул штурвалом, и объект класса тэ-четыре номер двадцать восемь дробь два остановился с небольшим разворотом, подняв кучу снежной пыли. Питер вдруг подумал, что, наверное, со стороны их кавалькада во время движения очень здорово смотрится, хорошо бы поглядеть при случае; наверное, столб земли и снега, наверное, сани сияют на свету, и паруса двигаются как живые, отбрасывая мириады солнечных зайчиков во все стороны.

Тем временем девочка долгую минуту пристально вглядывалась в ледяную холмистую равнину, на которой кое-где виднелись деревья, затем произнесла таким же глухим голосом:

– Здесь были дома. И мой дом тоже.

– Кале, – негромко произнёс эвакуатор. – Судя по карте, Новый Кале. Старый Кале – где-то там.

– А где море? – полюбопытствовал Жак.

Аслан ткнул свернутой в трубку картой куда-то направо. Майя внезапно сморщилась, прижала сжатые в кулачки руки к лицу и затряслась беззвучно. Прелати сказала дрогнувшим голосом:

– Майя.

Девочка не реагировала.

– Я же тебе рассказывала. Ещё тогда.

Старуха обвела взглядом троих друзей и указала в сторону равнины.

– Это ледник. Город… Город под ним.

– Чего? – тупым голосом произнёс Жак. – Это что, это всё лёд?

– Да, – сказала старуха. – И где мы стоим, тоже лёд. Мы едем по льду, давно уже.

– Надо же, – сказал вдруг Аслан. – Быстрее, чем я думал.

– Там же деревья растут, – недоверчиво произнёс финансист. – Вон там.

– Растут, ну и что? – сказал эвакуатор. – Не вижу, почему бы на леднике не расти деревьям.

– Там же лёд, – упрямо сказал Жак. – Как на льду могут расти деревья?

– Ледник, он не состоит исключительно изо льда, – начал объяснять Аслан. – Как ни странно. Лёд, это лишь часть ледника. Сверху на нём крупный снег, который снегом-то назвать нельзя, поэтому мы называем его снежным гравием. Под снежным гравием находится лёд. Этот лёд – очень твёрдый, ему много лет, может быть, сто или двести. Когда ледник движется…

– Стой-стой-стой! – Жак даже подскочил немного. – Движется? Ты сказал – движется?

– Ну да, – сказал Аслан удивленно. – Медленно, но движется. С севера на юг.

– Не так уж и медленно, – сказала Прелати. На Аслана она смотрела пристально и как-то уже по-другому, не так, как раньше.

– Святая мама богородица, – произнёс Жак. – Движется.

– Так вот, когда он движется, он может срезать целые холмы. Он и срезает, поэтому сверху на леднике – земля, а на земле деревья. Всё.

– Ясно, – сказал Питер. – А с какой скоростью он движется?

– Да вот теперь уже и не знаю, – ответил Аслан. – Этой карте лет пятнадцать, на ней ещё отмечен город. Оба города, и Старый Кале, и Новый. А теперь…

И тут Майя заревела в голос. Прелати подхватила её под руки и увела в пассажирский отсек, начала успокаивать. Питер, Аслан и Жак остались в кабине, мрачно разглядывая снежную равнину, под которой пряталось столетнее ледяное лезвие, срезавшее холмы и города и медленно наступавшее на юг.

– А почему ледник не утонул в море? – спросил вдруг Жак. – Он же из моря?

Аслан вздохнул и сморщился.

– Ледник, он ведь не только движется, – сказал он. – Вместе с движением он ещё и растёт. Я не знаю, почему, может, погода такая. Может, с солнцем что-то или с воздухом. Море выталкивает лёд наверх, а наверху его теснит океанский лёд.

– И ему ничего больше не остаётся, как идти на юг, – проговорил Питер.

– Идти и расти, – подтвердил Аслан.

– Так он что, может и до столицы так добраться? – дурашливым голосом спросил Жак. Питер и Аслан ничего не ответили, лишь посмотрели на него одинаково спокойно. Финансист медленно изменился в лице.

– Эу, – сказал он. – Не понял, – так он что, доберётся?

– Лет через десять, – пожал плечами Аслан. – Может, позже.

– Через пять, – поправил его Питер. – Он перевалил через берег, сожрал город, и его скорость увеличится.

Аслан глянул на него, прищурившись.

– Ты думаешь, что…

Питер кивнул, не дав ему договорить. Жак крутил головой, переводя взгляд с одного друга на другого, затем не выдержал и потребовал объяснений. Объяснения были дадены незамедлительно.

Я думаю, сказал Питер, что город построен древними как раз для того, чтобы противостоять леднику. И все эти сооружения, что мы видели, и те, что мы ещё не видели, и те, что вообще никогда уже не увидим – это часть огромного целого, призванного сдерживать наступление льда на побережье. Смотри, сказал Питер, как наклонены крылатые башни; они кренятся не с севера на юг, по направлению движения ледника, а с запада на восток. Почему? Потому что Новый Кале стоял до последнего и система древних там ещё работала. И леднику пришлось обходить город и участок берега, обхватывая его с двух сторон.

– А почему Кале прекратил работу? – спросил Жак таким тоном, будто он сам лично дал им такое простое поручение, сдерживать ледник, а они не справились.

– Потому что ледник сильнее? – полувопросительно произнёс Аслан.

– Потому что тех, кто мог её выполнять, сожгли на костре, – раздался голос Прелати. Друзья разом обернулись. Старуха стояла в дверях кабины, сложив руки на груди в вызывающе мужском жесте.

– А, так это были женщины, – мрачно сказал Питер. – Глупые мужчины сожгли на костре умных женщин, и город исчез подо льдом. Пост хок эрго проптер хок.

– Не выражайся, – пробормотал Аслан.

– Нет, – холодно ответила Прелати. – Среди умных были и мужчины, но женщин, вы правы, было больше. Среди них была и её мать.

Аслан бросил тревожный взгляд в пассажирский отсек, но Майя, успокоившаяся, мирно спала, свернувшись на мягком просторном сиденье. Жак кашлянул.

– Нам очень жаль, правда.

– А мне нет, – равнодушно сказала Прелати. – Я оказалась здесь случайно, проездом (Верхом на чудовище, подумали одновременно Аслан и Питер). Они уже шли на костёр, это была последняя партия, остальных уже сожгли. Весь город был в дыму и пепле… Мне удалось спасти девочку. Назвала её Майей, потому что тогда был май. Ей было года три. Я даже не думала, что она что-то вспомнит.

Несколько секунд царило молчание.

Затем Питер спросил простым, обыденным голосом:

– Вы пришли из Британии по льду?

Прелати молчала несколько мгновений, затем усмехнулась.

– А вы прыткий.

Питер даже не моргнул. Жак и Аслан одинаково скучающе разглядывали ледяной пейзаж.

– Нет, – глядя прямо ему в глаза, медленно и раздельно произнесла старуха. – Я пришла не по льду.