За полторы недели в гостях он узнал, какой может быть любящая семья. Лукавый научил его быть более решительным для встречи с матерью, и теперь, когда внутри все дрожало и скручивало от страха, внешне он походил на айсберг.

– Тогда должен Алене…

– Нет.

Мать нахмурилась, переступила с ноги на ногу.

– Вернись домой. Говорю по-хорошему.

– Ты не оставляешь мне выбора, а мне это не нравится. – Костя скрестил руки на груди, посмотрел на мать. Они отражали друг друга. – Я вообще-то тоже человек. У меня есть чувства, желания. Меня можно обидеть. Если ты проделала такой долгий путь, сама пришла сюда, то подбери правильные слова.

Его мать громко и манерно вздохнула.

«Ну, сейчас начнется, – подумал Костя, – разыграет трагедию и выставит меня виноватым».

– Прошу, пойдем домой. Я так устала от этих крысиных бегов. – Она протянула к нему руку. – Мне нужен только мой сын. Мой мальчик.

– Я тебе не верю.

Мать опустилась на колени.

– Смотри, до чего ты меня довел, – пробормотала она. – Пойдем домой, Костя. Я больше не буду заставлять тебя заниматься тем, что тебе не нравится.

Сжалившись, Левицкий взял мать за руки и помог подняться. Любой другой подросток смутился бы на его месте, но Костя переборол себя, решив, что не будет брать с матери дурной пример. Он хотел быть выше этого и потому сказал:

– Пойдем домой.

Лукавый позвонил Вику, когда гулял по улице. Рядом шла Ева и подслушивала разговор.

– Не против, если я к тебе приду? – спросил он. – Нужно поговорить.

– Конечно, залетай. Код от двери помнишь?

– Не уверен.

– Мой день рождения. Четырнадцать ноль два.

– Скоро буду. – Лукавый убрал мобильник в карман и взглянул на Еву: – Пойдешь со мной?

– Конечно! Я тоже хочу тебе кое-что сказать. – Они остановились на перекрестке. Лукавый ждал зеленого. – Не ходи к Вику.

– Почему?

– Тебе не нужно это делать. Просто поверь мне и забудь об аварии.

Лукавый пристально посмотрел на нее, повел челюстью. Когда светофор запищал, он пошел по пешеходному переходу.

– Почему ты просто не прислушаешься ко мне? – крикнула Ева, поспешив за ним.

– Потому что в аварии погибли люди. Мой брат, брат Тихой, отец Язвы. Они умерли из-за чьей-то тупости. Авария была неслучайной! И я это докажу.

– Кому? Пока не поздно, остановись.

Лукавый повернулся к Еве, пошел задом наперед. Зеленый сигнал светофора предупреждающе замигал.

– Всем, кто верит, что авария произошла из-за моего брата. Все шишки посыпались на него. А у него, к слову, уже должен был родиться ребенок. Он мог бы быть счастливым отцом, если бы не тот кретин за рулем, умотавший с места аварии, – Лукавый выплевывал слова, а Ева чувствовала его злость.

– Ты с этой аварией никак не связана, поэтому не лезь. – Он развернулся и вышел на тротуар, когда желтый сигнал сменился красным.

Ева осталась в потоке машин. Они проносились сквозь ее призрачное тело, превращая в разноцветную вертушку.

* * *

Когда злость развеялась, Лукавый позвонил Кате. Она не ответила. Он выждал несколько минут и позвонил еще раз. От беспокойства скрутило живот.

«А вдруг с ней что-то случилось, и мы об этом не узнаем?» – заволновавшись, Лукас направился к ее дому.

Он постучал в дверь, забыв про звонок.

– Кать, это я! Лукас! Открой уже, а? – взмолился он, прижимаясь лбом к кожаной обивке.

– Да не откроет она! – в коридор выглянул сердитый мальчишка лет четырнадцати.

Лукавый обернулся:

– Почему?

– Ее вчера увезли куда-то на скорой, – сосед задумался, – в роддом, наверно. Она за живот держалась.

– Вот блин, – Лукавый нервно прочистил горло, – спасибо.

– Ага, пожалуйста. А теперь свали и не мешай мне домашку делать! – мальчишка захлопнул дверь.

Выйдя на улицу, Лукавый написал Кате СМС: «Поздравляю. Ты теперь мама». Она ничего не ответила.

* * *

«Если все так против моего плана, почему Дэн молчит? – думал Лукавый, поднимаясь в лифте в доме Вика. – Он кричал бы громче всех, чтобы я одумался, разве нет?»

Друг пустил его в квартиру, они прошли мимо кабинета.

– Лукас! Давно тебя не видел, – окликнул его Степан Викторович, отец Вика. Они с Лукавым пожали друг другу руки. – Как поживают твои родители?

– Не жалуются, спасибо, – Лукавый хотел уйти, но тот задержал его, сжимая плечо крепкими пальцами.

– Слышал, на тебя напали. Как ты, держишься?

– Да, спасибо за беспокойство, – ответил Лукавый.

Виктор потянул друга за локоть, но отец сурово взглянул на него и лишь сильнее сжал плечо Лукаса.

– Скоро будет суд. Жаль, не смогу лично засадить ублюдка, работаю над другим делом. Готов сражаться за правду?

– Определенно.

– Отлично, не теряй боевого настроя. – Степан Викторович отпустил его, похлопав по левой лопатке. Лукавый поморщился. Его рука была тяжелой. – Ступайте, ребята. Повеселитесь.

Лукавый прошел в комнату Вика:

– Че это с ним? Он странный.

– Проблемы на работе, наверное. – Вик уселся в кресло.

– Слушай, можешь принести чаю? Я замерз. – Лукавый поежился.

– Конечно! Еще спрашиваешь. Мне для друга ничего не жалко. – Когда Вик ушел, Лукавый сел в кресло и стал рыться в ящиках компьютерного стола.

«Пусть здесь ничего не будет. А если что-то и найду, пусть там не окажется того, о чем я думаю…»

Чем больше времени уходило на поиски карты памяти, тем быстрее стучало сердце. В дальнем углу ящика Лукавый нашел коробку, завернутую в салфетку. На ней были выведены кривые цифры: «17.02».

Услышав шаги, Лукавый поскорее сунул находку в карман толстовки, задвинул ящик и пересел на кровать Вика.

– Вот, держи, – друг протянул ему чай.

– Спасибо, – сделав глоток, Лукавый обжегся; открыв рот, высунул язык и замахал на него. – Вик, я хотел тебя спросить… У меня немного перепутались воспоминания. Может, подскажешь что.

– Спрашивай, – тот кивнул, закинул ногу на ногу и повернулся к нему на кресле.

– Я тут вспомнил одно имя. Кажется, оно очень важно для меня, раз я его полностью не забыл. – Лукавый посмотрел другу в глаза. – Ева.

Вик моргнул. На мгновение его брови сошлись на переносице, затем его лицо расслабилось. Он улыбнулся и щелкнул пальцами.