У Вагнера было огромное количество знакомых в политическом истеблишменте, которые владели полной информацией о делах на фронте. А дела там были плохие, если не сказать хреновые. «Важные друзья» Бруно откровенно говорили, что, если в ближайшие двое-трое суток не удастся остановить продвижение русских и как следует наподдать им с помощью американцев, войну можно считать проигранной.

– Что, так быстро? – удивился Бруно, глядя на своего собеседника Карла фон Шверина, служившего гражданским специалистом в Министерстве обороны и только вчера прилетевшего из Познани.

– Конечно. Сейчас все происходит очень быстро. Будем надеяться, что генерал Неринг все-таки их остановит.

– Железный Густав? Да он же нацист! – воскликнул удивленный Вагнер.

– Да хоть каннибал! Главное, пусть вместе с американцами отбросит русских от Одера. Ты не понимаешь, Бруно, что происходит. Или сюда придут русские, которые всех возьмут за горло, или такие, как Неринг и Беркли, отправят «иванов» обратно к медведям и самоварам.

– Ты не думаешь, Карл, что после того, как «иваны» уберутся восвояси, публика, подобная Нерингу, возьмет нас за глотку. Любая война – это неминуемое усиление армии и спецслужб.

– Не возьмут. Американцы не позволят. Да и гражданское общество…

– Смешно слышать от тебя про американцев, Карл… В самих США обстановка хуже, чем в Польше. Или вы, сидя в Познани, об этом не знали?

После взаимной пикировки разговор уже не складывался, и фон Шверин, наспех допив кофе, отчалил по своим министерским делам.

Недовольный Бруно сел в «Мерседес» и, как назло, попал в пробку. Прямо на въезде в район Фронау, где располагалась его уютная вилла. Пока ехал, пришло в голову простое решение: бежать из Берлина. Можно на запад, но лучше – на юг. В Баварию, к примеру, или в Швабию.

«Точно, поеду в Штутгарт, – подумал Бруно. – Давно пора навестить Юргена Хааса, закадычного студенческого друга, ныне владельца небольшой частной радиостанции, гоняющей рок-н-ролл и хеви-метал…»

Пока «Мерседес» полз в пробке, Вагнер пытался понять причину ее возникновения. Протолкавшись к перекрестку, все понял: опять легавые кого-то ловят. Мало им было облав в Кройцберге, теперь шутцманы врываются в элитные районы.

Возмущенно загудев клаксоном, Бруно протиснулся вперед, мимо полицейского «Фольксвагена», увидев мельком в парке, между деревьями, санитарную карету, людей в белых халатах и пластиковые мешки, лежащие на земле.

Не стал останавливаться, очень торопился. Из машины удалось чудесно, с первого раза дозвониться до экономки фрау Борзиг, десять лет работающей у него, и предупредить о своем отъезде. Осталось заехать домой, собрать кое-какие вещи и… – здравствуй, Штутгарт!

Внутрь гаража Вагнер заезжать не стал, оставил машину снаружи. Открыл дверь, вошел в просторную, со вкусом обставленную прихожую, и свет в глазах померк.

Очнулся он от жуткой боли в голове и конечностях. В первые секунды вообще не мог понять, где находится. Наконец, сообразил, что находится на собственной чистенькой кухне. Окна, несмотря на солнечный день, почему-то закрыты жалюзи. Прошло не меньше минуты, прежде чем Бруно понял, что его крепко связали и посадили на высокий барный стул. Отсюда такая боль в руках и ногах. Герр Вагнер увидел на кухне посторонних. Двое мужчин в темно-синих рабочих комбинезонах. Крепкие, рослые, как на подбор. Можно было подумать, что это команда стриптизеров, вызванных на гей-вечеринку. Если бы не бахилы на ногах и перчатки на руках у каждого. Довершали картину обычные медицинские маски, полностью закрывающие лицо.

Один из незнакомцев сидел в углу, возле холодильника, внимательно рассматривая очнувшегося Вагнера. Другой неспешно что-то раскладывал на обеденном столе. Минимум еще один был сзади – Бруно слышал его тихое дыхание и чувствовал запах дорогого мужского одеколона и дешевого табака. Странное сочетание…

Тот незнакомец, что сидел возле холодильника, громко щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание остальных. Человек, возившийся у стола, повернул голову к Бруно и, удовлетворенно хмыкнув, сказал:

– Der guten tag, herr Wagner!

Говорил незнакомец с легким акцентом. Так обычно говорят выходцы из Померании или польские мигранты.

Прежде чем Вагнер успел что-то ответить, ему одним ловким движением заклеили рот скотчем. Бруно промычал и попытался разорвать путы. Бесполезно, крепкие провода лишь врезались в кожу.

Сидящий в углу выдал короткую фразу на каком-то тарабарском, но знакомом языке. Стоящий перед ним кивнул, взял со стола строительный пистолет и снова повернулся лицом к Вагнеру.

«Что они собираются забивать! И зачем класть строительный пистолет на чистый стол?!» – почему-то подумал Бруно, совершенно не понимая, что делает инструмент на кухне.

Стоящий перед ним человек слегка наклонился и, глядя прямо в глаза Бруно, сунул ему под нос огромный оранжевый пистолет:

– Вот это, герр Вагнер, называется гвоздезабивной пистолет Paslode IM 350/90.

Огромный пистолет приблизился к лицу Бруно еще на пару сантиметров.

– Эта штука незаменима для кровельных и монтажных работ. Использует гвозди до девяноста миллиметров. Вы меня хорошо слышите, герр Вагнер? – осведомился говоривший.

Вагнер кивнул. Происходящее ему нравилось с каждой секундой все меньше, к тому же не давал покоя подозрительно знакомый язык сидящего в углу незнакомца. Что-то в этом языке казалось опасным. Через пару минут Бруно все понял и вспомнил…

– У меня и моих друзей будет к вам несколько вопросов, герр Вагнер. Постарайтесь ответить на них максимально правдиво и быстро. Причем честность в данном случае важнее скорости ответа. Чтобы убедить вас в серьезности намерений, позвольте маленькую демонстрацию наших возможностей.

Говоривший резко нагнулся и всадил гвоздь в ступню связанного Бруно. Мозг взорвался фонтаном боли. Вагнер глухо взвыл и забился, словно рыбешка на разделочной доске.

Незнакомец положил пистолет обратно на стол, но так, чтобы Бруно видел его постоянно. Здесь он был прав: Вагнер действительно не мог оторвать взгляда от оранжевой машины для истязания.

– Теперь послушайте меня, герр адвокат. Расскажите, пожалуйста, про муллу Абу-Барака и его друга, врача Керима Месди.

«Господи, это же русские…» – с ужасом понял Бруно, и струйка мочи потекла внутри штанины. А этот варварский язык Бруно слышал во время судебного процесса в Дрездене. Тогда рожденный в России немец буквально раскромсал ножом египтянку прямо в здании суда из-за банальной бытовой ссоры[105]. Контора Вагнера тогда предоставила адвоката для семьи пострадавшей от действий расиста. Посетив оглашение приговора, Бруно слышал, как яростно ругался на русском обвиняемый и как угрожал судье и государственному обвинителю.