Пятый – в общем, молодец,

Но считалочке конец, —

подытожил Ловчий, когда операция была завершена.

– В следующий раз пришлют кого-нибудь посильнее, – добавил он после короткого осмотра будущей сцены действия. – Первое впечатление – самое важное при знакомстве.

* * *

– Не забудь газовый пистолет! – напомнила мне мама. – Погоди, может, папе пойти с тобой?

Допустить это – значит уменьшить и без того призрачные шансы на сегодняшнюю встречу с Артуром.

– Что ты, мама, – я разыграла искреннее недоумение, – зачем тревожить отца, когда он и без того устал на работе? А у меня есть газовый пистолет, и к тому же я не буду уходить далеко. Сама подумай, и Виола, и Наташа – дочери богатых родителей. Поэтому их пытались… убить. Надеюсь, папа еще не завел врагов и конкурентов такого уровня?

– Да, – кивнула мама, – вот так порадуешься, что мы не в большом бизнесе. Но все равно будь, пожалуйста, осторожнее!

Она поцеловала меня в щеку, и я, ощупав в кармане пистолет и серебряный нож, повела Джима на улицу.

Когда мы вышли из подъезда, на улице было уже совсем темно. Ближайшие к дому фонари оказались разбиты, и страх липкими щупальцами коснулся моего сердца.

Громилы с собакой на площадке не было. Интересно, к чему бы это…

Джим разделял мои опасения. Он приглушенно рычал, как и вчера, поджимая хвост и уши.

– Ладно, похоже, Артур сегодня не появится, – сказала я вслух, желая немного взбодриться. – Давай, Джим, делай свои дела – и пойдем.

Ловчий, в это же время

Он стоял напротив подъезда и смотрел на нее.

Тоненькая девочка с большой собакой на поводке…

Его цель.

Его жертва.

Та, которая предназначена ему.

Та, которая станет подарком его королеве.

Они шли друг к другу слишком долго, но вот наконец встретились. На половине пути. В полутемном московском дворике. В час, когда у нее не осталось ни единого шанса.

Уже второй раз. Он спас ее тогда, как оказалось, только для этой встречи.

Ему было немного грустно заканчивать игру. Но время и вправду пришло. К тому же собака забеспокоилась, почуяв врага.

– Пора, – сказал себе Ловчий и мягкой походкой охотящегося хищника двинулся к девочке.

– Ну вот мы и встретились снова, – сказал он, появившись передо мной.

Он словно возник из ночи – черноволосый молодой человек в тяжелой рокерской куртке, с изогнутым в ироничной усмешке тонкогубым породистым ртом. Каждая частичка его поджарого тела так и источала опасность.

Я неподвижно стояла посреди улицы, потому что узнала его. Это был тот парень, который спас меня от хулиганов, и в то же время тот самый, что уже приходил ко мне во сне. Теперь он вернулся за мной. Круг замкнулся, и мир вокруг стал плоским и черно-белым. Ну, здравствуй, страна кошмаров!

– Я вижу, ты меня узнала, – усмехнулся он, – ты способная девочка.

Я в ужасе смотрела на него. Мне нужно было бежать, но ноги отказывались слушаться. Кажется, сейчас я не смогла бы ступить ни шагу – даже под дулом пистолета.

– Ну что же ты такая вялая? – спросил он. – Ой, простите, барышня, забыл отрекомендоваться. К сожалению, наших общих знакомых нет поблизости, поэтому позвольте представиться самому. Королевский Ловчий. Можете называть меня просто Ловчим. В конце концов, какие могут быть между нами формальности?..

Лично я бы предпочла, чтобы кроме формальностей между нами было еще расстояние в несколько тысяч километров, толстые бетонные стены и любые другие преграды, способные его остановить. Однако сомневаюсь, что этот вариант показался бы ему привлекательным.

Привычная ирония немного привела меня в чувство, и я поняла, что Джим с глухим рычанием уже давно пытается оттащить меня прочь, дергая за штаны. Ему явно страшно, но он не уходит.

– Да у тебя храбрая собака! – сказал Ловчий. – Настоящий преданный четвероногий друг. Хочешь, заключим пари: сколько секунд он продержится против меня? Кстати, не кажется ли тебе, что слово «преданный» имеет несколько значений?..

– Вы всегда оттачиваете свое остроумие на жертвах? – поинтересовалась я, снова обретя возможность говорить. – Если кто-то говорил вам, что вы шутите смешно, он явно льстил вам из страха.

Я ляпнула это и сама испугалась, но тут же успокоилась: он все равно собирается убить меня, а значит, можно уже ни о чем и не беспокоиться.

– Ну зачем же на «вы», – сказал Ловчий обиженно, – повторюсь: формальности между нами неуместны. Впрочем, можешь пока обращаться ко мне так. Нам еще только предстоит познакомиться поближе.

Надо потянуть время. Улица не может оставаться пустой. Вдруг повезет, и кто-нибудь мне поможет… Но, как назло, сколько я ни напрягала глаза, прохожих вокруг не было.

– Вы говорили, что у нас есть общие знакомые. Интересно, кто? – спросила я и замерла.

Больше всего я боялась услышать имя… Имя, которое не выходило из моей головы уже долгое время…

– Ну, хотя бы Владлен. Ты помнишь Владлена?

Я с облегчением вздохнула.

– Кстати, – продолжил Ловчий, – тебе не кажется, что врать – нехорошо. Зачем ты назвалась ему чужим именем?

– Я тоже пошутила, – отвечала я, лихорадочно пытаясь найти какой-нибудь выход.

Леденящий ужас сковал мое тело. Выхода не было. Неужели это все? Все умения враз оказались бесполезными перед лицом смерти, глядящей мне в глаза равнодушным и неумолимым взором. Помощь! Мне необходима помощь! Если бы только Артур был здесь! «Приди! Ты нужен! Очень мне нужен!» – мысленно взмолилась я.

– Скажите, – произносили тем временем мои губы, – это вы убили Натали?..

Ловчий чуть заметно скривился, и я поняла, что эта тема ему почему-то неприятна.

– Нет, не я, – отрезал он, – и вообще, тебе не кажется, что ты слишком любопытна, в то время когда от смерти тебя отделяет всего лишь мгновенье?

– А когда мне проявлять любопытство, как не сейчас? Тем более если у меня и вправду в запасе так мало времени? – выпалила я.

Ловчий посмотрел на меня с задумчивым интересом:

– А ты начинаешь мне нравиться… Кстати, ты любишь стихи?

Мы так и стояли посреди улицы, у разбитого фонаря. Я и моя смерть, облаченная в тяжелую рокерскую куртку. Но я буду драться столько, сколько смогу, и не подставлю, как глупая овечка, ему свое горло.

– Почитать? – спросила я, удивляясь собственной наглости.

Артур! Ну где же ты?!

Ловчий чуть приподнял одну бровь, что я тут же истолковала как знак согласия.