– Нет, Полина сегодня не может поговорить с вами. Как вы не понимаете: у нас в семье несчастье. Погибла собака, которая жила у нас семь лет… Да, переживает… Да, именно это я и говорю… В другой день и в присутствии нашего адвоката. Девочка и так слишком переволновалась за последнее время. Спасибо за понимание. – Отец положил телефонную трубку и, обернувшись, наконец увидел меня.

– Это по поводу твоей одноклассницы, – объяснил он. – С тобой хотел побеседовать следователь… Что же такое творится на свете?..

Вот это как раз я бы и сама очень хотела знать.

Сегодня у нас было непривычно тихо. Даже беспокойный Мерлин притих, будто понимая, что произошло. Мама ходила с заплаканными глазами, отец молчал, но я прекрасно видела, как сильно он переживает. Но как же все-таки хорошо, что они не знают всей правды. И как ужасно, что я не могу разделить ни с кем этот груз.

С утра мне позвонила Вика, обрушившая на меня водопад «новостей» об убийстве в нашей школе.

– Ты только представь! Какой-то зверь загрыз Натали прямо в женском туалете! – возбужденно тараторила она, не обращая внимания на вялость моих ответов. – Вот только скажи, откуда там могло взяться дикое животное? Это же как минимум огромная собака! А кто-нибудь видел, чтобы по нашей школе бегала огромная собака? А мама Натали известная стерва! Ну она, говорят, такой скандал директору закатила! Обещала лишить нашу школу лицензии! А мои-то тоже сразу отреагировали. «Наша дочь, – говорят, – не может посещать школу, где происходят такие из ряда вон выходящие события!» Слышь, как завернули?!

Я не отвечала, и в конце концов Вика поняла: что-то здесь не так.

– Ты что, спишь там, что ли? – обиженно поинтересовалась она.

– Прости, давай поговорим потом, – выдавила из себя я. – У нас тоже горе: Джим… погиб, – каждый раз, когда я думала или говорила о Джиме, дыхание сбивалось, а к горлу подкатывал тугой ком. Приходилось прикладывать усилия, чтобы начать дышать, как прежде.

– Так бы и сказала, – растерялась Вика. – Ладно, звони, как придешь в себя… А хочешь, мы с тобой куда-нибудь сходим? Ну, в кино, например? Тебе же надо развеяться.

– Хорошо, только потом. Я тебе позвоню, ладно?

– Давай, не вешай нос, – сказала она и отсоединилась.

Артур позвонил ближе к четырем, когда я уже почти потеряла надежду услышать его голос.

Мы договорились о встрече, и я стала переодеваться. Раздевшись, я еще раз оглядела свои спортивные синяки и полученные вчера ссадины и тихо вздохнула. Ни о какой юбке речь просто не шла. И, разумеется, как раз в этот момент в комнату заглянула мама. Она с ужасом оглядела меня.

– Что с тобой? Кто тебя избил? Это твой новый знакомый?

Ну сейчас начнется.

– Нет, это после карате, – объяснила я. – Не волнуйся, у всех так поначалу бывает.

– У всех? Полина, давай поговорим серьезно. – Она села на диван, явно приготовившись к долгому разговору.

– Давай, – уныло согласилась я, доставая из шкафа джинсы и водолазку.

– Во-первых, я не хочу, чтобы ты и дальше ходила в эту секцию. Выбери себе что-нибудь более подходящее для девочки. Ну хочешь заниматься фламенко? Это очень красиво. Или бальными танцами.

– Мам. – Задев один из синяков, я поморщилась. Оказывается, натягивать джинсы – небезопасное дело. – Я хочу заниматься именно в этой секции. Она мне очень помогает…

– В чем же?

– Девушка должна уметь защитить себя. Мало ли что…

– А ты не ввязывайся ни во что, будь осторожна и не знайся с сомнительными компаниями. – Она укоризненно посмотрела на меня.

– Всякое случается. Я буду посещать эту секцию. – Я твердо выдержала ее взгляд, и мама сдалась.

– Ну хорошо, – согласилась она, – только потом не жалуйся. – Она кивнула на мои синяки.

А я, между прочим, и не жаловалась.

– Но главным образом я хотела поговорить с тобой о другом, – продолжила она. – Присядь-ка сюда.

– Мам, я опаздываю…

– Куда это? Мне не нравится, что у тебя находится время на всех, кроме родной матери. В последнее время я заметила, что ты стала скрытной и замкнутой. Я смотрю на тебя и вижу: ты изменилась и что-то от нас скрываешь.

Я могла бы сказать в ответ многое. Например, что она мне вовсе не родная и они с отцом тоже скрыли сей факт от меня… Но я промолчала. Потому что поняла, сколь это на самом деле несущественно. Они вырастили меня, они всегда были для меня опорой, а поэтому имеют право знать, что происходит в моей жизни… Вот только я никак не могу сказать им всю правду.

– Признайся, Полина, ты влюбилась? – с тревогой задала вопрос мама.

Это был еще не худший вариант.

– Да, – просто ответила я.

– А… он?

– Артур тоже любит меня.

– У вас есть какие-то… – она замялась, – отношения?

– Если ты имеешь в виду секс, то нет.

Родители почему-то вообще любят сводить все проблемы к сексу. Как будто это – конец света. Ну и еще к наркотикам.

– А он… порядочный мальчик? Он не принимает наркотики?

Ну вот, я же говорила.

– Нет, мам, он вполне порядочный мальчик. Не пьет алкоголь, не курит и, конечно, не употребляет наркотиков.

«А еще он вампир», – могла бы добавить я для полноты картины, но, разумеется, не стала.

– Я рада и, хотя мне нравится Дима, не имею ничего против Артура. Пригласи его, пожалуйста, как-нибудь к нам, мы с папой хотели бы с ним познакомиться.

– Обязательно приглашу… На днях… Мам, я договорилась о встрече и уже опаздываю. Я могу идти?

Она подобрала с пола сбежавший от меня носок, тщательно сложила его и кивнула:

– Иди.

Я уже собиралась выскочить из комнаты, когда она снова остановила меня:

– Полина, скажи, у тебя сейчас какие-то проблемы?

Да. У меня полно проблем. На меня охотится вампир, убивший нашего верного Джима. Одноклассницы подсылают ко мне хулиганов, чтобы те меня изувечили. А еще, мама, прости, кажется, у меня будет в этой четверти тройка по алгебре.

– Нет, все в порядке, – солгала я и вышла за дверь.

И в этом случае маме опять же лучше не знать всей правды.

Артур ждал меня неподалеку от моего подъезда.

Сколько бы я ни видела его, никак не могу привыкнуть к совершенной красоте его лица, и каждый раз у меня невольно перехватывает дыхание.

– Привет, ты в порядке? – Он легко коснулся моей руки и заглянул в глаза.

– Привет. В общем, да. А ты как?

– Давай найдем лавочку, где нет никого из детворы, а потом я, как и обещал, все тебе расскажу.