крики мистера Холта я все же расслышала уже такое знакомое мне жужжание крыльев. В ту же секунду я вспомнила о крайне неприятных событиях предыдущей ночи. В следующее мгновение я услышала, как Сидней страшно, грязно выругался – это прозвучало так, словно он был вне себя от гнева.

– Если ты не поднимешься вверх, ты упадешь вниз…

Так и не найдя веревку или цепочку, чтобы убрать штору с окна, Сидней ухватился за ее нижний край и дернул. Штора вместе с деревянными планками упала на пол. В комнату хлынул свет. Я бросилась внутрь помещения. Сидней стоял около окна, и на его лице я заметила выражение смущения, которое при прочих обстоятельствах выглядело бы комичным. Держа в одной руке револьвер моего отца, он шарил взглядом по комнате и, казалось, никак не мог понять, почему не видит того, что обязательно должно было бы попасться ему на глаза.

– Марджори! – воскликнул он. – Вы что-нибудь слышали?

– Конечно, слышала. Это был тот же самый звук, который преследовал меня вчера ночью и ужасно напугал.

– Вот как? Правда? Ну что же, когда я найду насекомое, в этой комнате состоится небольшая, но довольно горячая дискуссия. Эта тварь не могла выбраться за пределы помещения – я знаю, что она все еще здесь. Я только что слышал ее жужжание, и, мало того, она на лету задела мое лицо. Холт, зайдите в комнату и закройте дверь.

Должна признаться, что, произнося эту тираду, Сидней употреблял совершенно ужасные слова и выражения, которые я предпочла опустить. Услышав последнее приказание Сиднея, мистер Холт поднял руки, словно ему было трудно сдвинуться с места и сделать хотя бы шаг в том направлении, которое тот указал ему.

– Я не могу! – крикнул он после небольшой паузы.

– Не можете? Почему?

– Оно мне не позволит сделать.

– Что это еще за «оно»? И чего именно вам не позволят сделать?

– Жук!

Сидней подошел к мистеру Холту, остановился прямо перед ним и принялся в упор разглядывать нашего провожатого. Я стояла у Сиднея за спиной и слышала, как он негромко промурлыкал – возможно, обращаясь ко мне:

– Боже мой, я так и думал! Этот нищий бедолага находится под гипнозом!

Помолчав немного Сидней – на этот раз уже в полный голос – сказал:

– А сейчас вы его видите?

– Да.

– Где?

– Позади вас.

Как только мистер Холт заговорил, я опять услышала совсем близко от себя то самое жужжание. Слух Сиднея, похоже, тоже его уловил. Он развернулся с такой быстротой, что едва не опрокинул меня.

– Прошу прощения, Марджори, но это реакция на нечто необычное, то, с чем человек еще не сталкивался. Скажите, а тогда, в ту ночь, вы слышали нечто подобное?

– Да – и очень отчетливо. Это существо было очень близко от меня – всего в дюйме или двух от моего лица.

Мы с Сиднеем осторожно огляделись, но нигде не заметили ничего необычного. Затем мы снова посмотрели друг на друга. Сидней рассмеялся, хотя вид у него при этом был несколько задумчивый.

– Все это очень, очень странно и необычно. Я вовсе не хочу высказывать предположение, будто в этом месте у людей возникают зрительные или слуховые галлюцинации – проще заподозрить самого себя в размягчении мозга. Но, повторяю, все это странно. Тут имеет место какой-то трюк – я убежден в этом. Причем нисколько не сомневаюсь, что фокус из тех, которые после разоблачения, когда понятно, в чем секрет, кажутся простыми, даже элементарными. Но в том-то и дело, что разгадать подобные трюки очень трудно. Вы полагаете, что это дело рук нашего приятеля Холта?

– По мне, он выглядит так, словно серьезно болен.

– Да, он в самом деле, кажется, нездоров. И еще у него такой вид, как будто он находится под воздействием гипноза. Если это так, то, по-видимому, загипнотизировали с помощью внушения – и это вызывает у меня замешательство, поскольку я впервые сталкиваюсь с подобным случаем. Послушайте, Холт!

– Да.

– Вот видите, – шепнул Сидней мне на ухо, – это явно голос загипнотизированного человека. Но, с другой стороны, человек, находящийся под воздействием гипноза, обычно отвечает только гипнотизеру. И это еще одна деталь в поведении нашего странного друга, которая кажется мне подозрительной. – Затем, сделав небольшую паузу, Сидней крикнул, обращаясь к Холту: – Не стойте там как идиот, зайдите внутрь!

И снова мистер Холт сделал попытку выполнить отданное ему указание – совершенно бесполезную. На него в самом деле было просто жалко смотреть – он вел себя как слабый, напуганный, неуверенный в своих действиях ребенок, который хочет сделать то, чего от него требуют взрослые дяди и тети, но у него не получается.

– Я не могу.

– Не валяйте дурака, мой друг! Вы думаете, у нас здесь дешевое цирковое представление в каком-нибудь ярмарочном балагане и что я приму на веру фокусы профессионального гипнотизера? Делайте, что я вам говорю, – войдите в комнату.

Мистер Холт повторил свою жалкую попытку выполнить приказ Сиднея. На этот раз она заняла у него больше времени, чем прежде, но результат оказался таким же.

– Не могу! – проскулил мистер Холт.

– А я говорю – можете, и вы это сделаете! Возможно, если я сгребу вас в охапку и перенесу через порог, вы не будете таким беспомощным, каким хотите казаться.

Сидней двинулся в сторону мистера Холта, собираясь осуществить свою угрозу. Но как только он это сделал, поведение последнего мгновенно и весьма странно изменилось.

Глава 30. Необычное поведение мистера Холта

Я стояла посередине комнаты, Сидней – примерно на равном расстоянии от меня и от двери. Мистер Холт находился в холле, почти у самого дверного проема – можно сказать, загораживая его. Как только Сидней двинулся к нему, все его тело словно свело судорогой, так что мистер Холт был вынужден взяться рукой за дверной косяк, чтобы не упасть. Сидней остановился, внимательно наблюдая за ним. Спазм прекратился так же резко и неожиданно, как и начался. Мистер Холт замер неподвижно – он стоял в тревожном ожидании, откинув назад голову и выставив вперед подбородок. При этом он смотрел в потолок странным, неподвижным, словно бы остекленевшим взглядом – я заметила, что это выражение появилось в его глазах, как только мы проникли в дом. Если верить моему впечатлению, выглядел он таким образом, словно к чему-то прислушивался и был полностью сконцентрирован. При этом был совершенно неподвижен, словно монумент, высеченный из камня. Наконец страшное напряжение, в котором мистер Холт находился, уступило место другому состоянию, которое, пожалуй, можно было бы охарактеризовать как беспричинное беспокойство.

– Я слышу! – воскликнул он таким странным голосом, что я невольно поежилась – никогда прежде мне не приходилось слышать от него ничего подобного. – Я иду!

Он словно бы разговаривал с кем-то, кто находился где-то очень далеко. Развернувшись, мистер Холт направился по коридору к входной двери.

– Эй! – вскричал Сидней. – Вы куда это?

Мы оба – Сидней и я – бросились следом за мистером Холтом, чтобы посмотреть, что будет дальше. Прежде чем мы смогли догнать его, он, повозившись с засовом, распахнул входную дверь и шагнул через порог на улицу. Сидней догнал его уже на ступеньках крыльца и ухватил за руку.

– Ну и что это за шутки? – грубовато спросил он. – Куда вы собрались?

Мистер Холт не опустился даже до того, чтобы хотя бы повернуться и посмотреть на мистера Атертона. Вместо этого он, продолжая немигающим взглядом смотреть куда-то вдаль, на то, что, по-видимому, кроме него не мог видеть никто, заявил все тем же ненатуральным голосом:

– Я иду к нему. Он зовет меня.

– Кто вас зовет?

– Хозяин Жука.

Я не могу сказать, отпустил ли Сидней руку мистера Холта или нет. Когда мистер Холт говорил, мне показалось, что он освободился от пальцев Сиднея, державшего его за рукав. Пройдя через ворота, он повернул направо и двинулся по собственным следам, которые оставил на земле, когда мы втроем подходили к дому. Сидней какое-то время наблюдал за ним с неподдельным изумлением, а потом обернулся ко мне.

– Ну и дела! – воскликнул он. – И что же делать?

– Что с ним такое? – поинтересовалась я. – Он сошел с ума?

– Даже если это и так, в его сумасшествии чувствуется чья-то рука. Он пребывает в том же состоянии, в котором находился в ту ночь, когда я наблюдал, как он выбирается из дома Апостола через