Дорофеев задавал ему вопросы снова и снова. Одни и те же, и много других. Игнатьев ни разу не сбился и даже предложил пройти полиграф.

– Хорошо. Кто, по вашему мнению, мог желать ей смерти? – снова перешел на «вы» Дорофеев.

Он достал из папки фото обломленного ногтя с затейливым маникюром и показал Егору.

– Это Света Иванова так затейливо ногти красила? – спросил он, внимательно наблюдая за Игнатьевым.

Он знал, что не Света, но Егор мог и не заметить ее маникюра. Или попросту не обратить внимания.

– Нет, – ни секунды не раздумывая, замотал тот головой. – Светлана предпочитала нежные, почти бесцветные тона. Ася, к слову, вообще ногти не красит. Редко-редко. А это…

– А это кто? Чей это ноготь? Не припомните никого с таким маникюром?

– А мне и припоминать не надо, я совершенно точно знаю.

– Чей?

Сердце больно стукнуло в ребро, легким стало горячо. Он затаил дыхание.

– Такой маникюр сделала в тот день ее подруга – Фролова Валентина. Еще хвасталась, что к приезду своего бойфренда готовилась. Ну и не преминула поддеть меня.

– Каким образом?

– Сказала, что ее маникюр стоит больше, чем мой гардероб.

– Когда это было?

– Света за мной приехала на такси. Мы сидели в парке. Ее подруги стебались надо мной и нашей затеей – сбежать от отца Светы. Унижали меня, конечно. Я не особо обиделся. А вот Света… Она повелась. И на вокзал ко мне так и не приехала. Знаете… – Игнатьев впервые за все время допроса посмотрел на Дорофеева с грустью. – Я часто жалел о том, что она не приехала. Даже если бы мы не сбежали. Даже если бы не стали встречаться. Плевать! Приехала бы ко мне просто сказать, что мы расстаемся, и тогда бы осталась жива.

Она сидела в глубоком плетеном кресле в тени старой яблони. Старая скрипучая яблоня, засыпавшая все вокруг жухлой листвой и червивыми яблоками. Старый дом незнакомых ей людей, вздыхающий по ночам давно рассохшимися половицами и оконными рамами. Старая женщина, изо всех сил старающаяся казаться милой, которая присматривала за ней.

Именно присматривала, точнее, следила!

Валя завозилась под теплым пледом, чуть приоткрыла глаза.

Старая женщина, что минуту назад мела ступеньки крыльца, мгновенно замерла и подозрительно на нее покосилась. Сделала пару шагов по выщербленному тротуару в ее сторону. Валя снова завозилась, пробормотала что-то бессвязное и сделала вид, что погрузилась в сон.

Надсмотрщица постояла еще какое-то время и снова принялась за работу. Мести ей еще минут пять. Этого времени должно было хватить, чтобы отправить сообщения во все концы света.

Ну, это она так, преувеличила, конечно. Некому ее было спасать в разных концах света, да и не от кого особо. Жизни ее ничто не угрожало. Ее родная бабка – Ольга Ивановна – упрятала ее в это место. И убивать точно не собиралась.

– Для твоего же блага, дурочка! – проговорила она, всаживая ей в руку иглу от шприца. – А то уйдешь следом за Светланой…

Если бы она знала, что ее бабка столь вероломна, она бы, конечно, по дороге из аэропорта не стала следовать ее инструкциям. Не пересаживалась бы из машины в машину, не свернула бы в подворотню, где ее бабуся ждала внучку на своей машине, а поехала прямиком к друзьям и спряталась бы там на время. Или попросила помощи у своего любовника.

Хотя нет! То, как они расстались, напрямую свидетельствовало: она ему больше не нужна. Навязываться было не в ее принципах. И о какой помощи может идти речь? Он просто возьмет, заберет ее у бабки и посадит под замок в каком-нибудь другом месте. В психушке, к примеру! А что? Чем не вариант? Он не раз говорил, что она ненормальная. Но она все же написала ему два дня назад. Сообщила, что это она – его любимая, пусть не пугается незнакомого номера.

СМС так и не дошло. Значит, телефон, с которого он обычно звонил, был выключен.

Валя снова проследила за старой женщиной через приоткрытые веки. Метет себе. И пусть метет. Тексты сообщений у нее были заготовлены заранее. Оставалось переслать их адресатам.

Всем разные.

Ирке она отправила следующий текст: «Привет, подруга. Как дела? Не нашли еще убийцу Светки? Не пугайся. Номер незнакомый, так вышло, но это я, я – твоя Валента. Напиши мне. Меня держит бабка взаперти. Считает, что мне угрожает опасность. Бред вообще…»

Валентой подруги иногда называли ее в шутку, и об этом мало кому было известно. Ирина поймет, что это не развод.

Второе сообщение она послала бабке.

«Я знаю, что ты сделала, старуха!»

Набирая ночью под одеялом это сообщение, Валя еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Представляла, как бабка получает СМС с незнакомого номера с таким текстом. Хватит ее кондрашка, нет? Пофиг вообще! Она оборзела, раз вкатила ей в руку лошадиную дозу снотворного, чтобы увезти из города непонятно куда и держать тут под арестом.

Старая сука! Пусть подергается!

Третье сообщение она послала Егору Игнатьеву. Над сообщением ему она раздумывала дольше, чем над двумя предыдущими.

«Ты убил меня… Ты убийца… Привет с того света… Света…»

Два сообщения дошли. Третье повисло. Странно. Он что же, телефон выключил? Шифруется? Что-то такое Ирка говорила ей, когда они были на отдыхе. Звонила и рассказывала, что Егора нигде не могут найти.

Вспоминается с трудом. Она все время там бухала, с утра и до вечера. А чем еще заниматься на отдыхе, скажите? Книги читать?

Валя выключила телефон и спрятала его в складках мохнатой пижамы с мордами панды. Подождет до вечера, потом включит. Сейчас ее могут засечь. И тогда телефон, который ей купил за солидное вознаграждение какой-то местный пацан, у нее отберут. А это труба вообще. Без интернета, без телефона. Повеситься осталось на этой вот старой яблоне.

Валя услышала хруст сухих веток, распахнула глаза.

– Не спишь?

Пожилая женщина, которая за ней присматривала и, по ее подозрениям, когда-то работала в тюрьме, стояла всего лишь в метре от нее и пристально ее рассматривала.

– Проснулась, – буркнула Валя.

– Руки покажи, – потребовала та.

– А что с ними? – Она быстро подчинилась, опасаясь, что старая стерва примется ее обыскивать. – Не колюсь, если что.

– И славно, – кивнула та седой головой, замотанной черной бархатной чалмой. – Идем в дом.

– Зачем? Я еще подышать хочу, – закапризничала Валя.

– Идем, – приказала тетка голосом, не терпящим возражений. – Посиди в доме. Мне надо отъехать за продуктами.

Все понятно! Ее опять запрут. Сбежать возможности не было. Все рассохшиеся рамы первого и второго этажа были зарешечены толстыми металлическими прутьями. Ей придется таращиться в телик, смотреть дебильные передачи и мечтать о нереальном.