— Могу представить, — согласилась Джулия. — Когда я видела вас в Холте, вы и впрямь казались счастливой семейкой. Я тоже решила, что это твоя женщина.

— А твоя сестра разговаривала со мной с такой брезгливостью, будто у нее под носом куча дерьма. Я прекрасно сознаю, что сам во всем виноват. Наверное, надо было сразу все тебе рассказать, но поверь, я не сделал этого из лучших побуждений! Не хотел врать — говорить, будто я куда-то уехал, поэтому лучшим выходом было молчание. Прости меня, Джулия, пожалуйста, прости! Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что поступил нехорошо. Ты наверняка решила, что я законченный негодяй. Я целовал тебя, а потом встречался с другой, и разгуливал по Холту с новорожденным младенцем...

— Да, все так, — согласилась Джулия. Она чувствовала, что теряет почву под ногами. Ей очень хотелось ему верить. Если его рассказ — правда, значит, он просто замечательный человек. А ведь совсем недавно она считала его мерзавцем... — У вас с Энни когда-нибудь... был роман? — тихо спросила она.

— Нет, — решительно ответил Кит. — Мы с ней всегда дружили — редкий случай близкой дружбы между мужчиной и женщиной без сексуального влечения. Энни мне как сестра — вернее, сестра, о которой я мечтал бы, не будь у меня Беллы. Боюсь, я вообще не в ее вкусе: Энни всегда нравились качки-хулиганы с мощными бицепсами и бугристой грудью. — Кит с усмешкой взглянул на собственный стройный торс. — Я же совсем другой, верно? А она — абсолютно не мой тип. Слишком хваткая и напористая. Я видел, как она пожирает мужиков, выплевывая косточки. Конечно, это продолжалось до тех пор, пока ей не встретилась любовь всей ее жизни. Теперь она превратилась в мягкую и пушистую кошечку.

— Где ты с ней познакомился?

— В университете. Когда учился в Эдинбургском медицинском колледже, мы жили в одном доме. А потом меня отчислили.

— Почему?

Кит вздохнул:

— Знаешь, я не люблю об этом вспоминать. Не слишком приятная история. Ты, в самом деле, хочешь ее услышать?

— Да, — кивнула девушка, интуитивно чувствуя, что здесь кроется то самое недостающее звено, которое поможет ей понять личность Кита. — Очень хочу. Но только если ты сам готов рассказать.

— Ну, ладно, — вздохнул Кит. — В этом доме еще осталось вино? Рюмочка мне бы не помешала.

— В холодильнике есть полбутылки, но оно стоит там открытым уже пару дней.

— В бурю сгодится любая гавань, — усмехнулся Кит. — Я разведу огонь в камине, пока он окончательно не угас, а ты сходи за вином и рюмками.

Джулия прошла на кухню, пытаясь справиться с волнением. Всего пару часов назад она готовила себя к мысли о том, что Кит навсегда остался в прошлом, а теперь пытается переварить его весьма правдоподобную историю. Когда он держал ее за руку, ее тело пронзало током, а по спине бегали мурашки...

— Вот, держи. Наверное, оно уже потеряло вкус. — Джулия разлила остатки вина и протянула Киту его бокал. — Теперь выкладывай.

— Вино так себе, — отозвался Кит. — Но это не страшно. Ладно... если не возражаешь, я расскажу в подробностях. Так легче. — Он вздохнул. — Как я уже говорил, в универе мы с Энни жили в одном доме. Она училась на архитектора. Кроме нас, там снимали комнаты еще двое студентов. Как-то на выходные к Энни из Лондона приехала ее лучшая подруга Мила. Тогда мне было двадцать два года, и я с первого взгляда страстно влюбился в Милу, красивую, обворожительную. Когда она входила, комната наполнялась светом. Мила училась в театральном... — Кит покачал головой. — Могла стать успешной актрисой, если бы не...

— Если бы не что? — поторопила его Джулия.

— Сейчас узнаешь, подожди. Энни предупреждала, чтобы я не связывался с Милой. Говорила, что она ветреная девица с кучей комплексов, но я бросился в этот омут с головой. Кажется, Миле я тоже понравился, хотя мы с ней были очень разными. У нас начался роман. Следующие несколько месяцев я провел больше времени на автострадах между Эдинбургом и Лондоном, чем на работе. Она была подобна наркотику. Я просто не мог вынести разлуку с ней.

— Первая любовь, — прошептала Джулия, вспомнив Ксавьера и момент их знакомства.

— Совершенно точно, — подтвердил Кит. — Меня угораздило влюбиться в самую сложную и непредсказуемую женщину на свете. Но сейчас я понимаю, что это и было отчасти причиной моего влечения. Наши отношения напоминали «американские горки» — я никогда не знал, что произойдет в следующую секунду и могу ли я считать Милу своей. Она говорила, что безумно меня любит, а потом пропадала на целую неделю. Разумеется, я стал работать спустя рукава и забросил учебу, но мне было на это плевать. — Кит сдавленно хохотнул. — Я сделался психом, Джулия.

— И что же случилось дальше?

— Я мотался в Лондон и обратно, а потом даже мне стало ясно, что Мила ведет себя странно. У нее всегда было много энергии, она могла не спать всю ночь напролет, танцевала и гуляла сутками. Но эта энергия стала приобретать болезненный характер. Иногда Мила бодрствовала все выходные. Я знал про ее сомнительные лондонские компании и заметил, как она похудела. А однажды застал ее в ванной со шприцем в руке. Она кололась героином.

— Боже! — ахнула Джулия. — Она призналась?

— У нее не было выбора: я застал ее на горячем. Я знал, что Мила балуется кокаином, но это совсем другой уровень. Она поклялась завязать с наркотиками, но сказала, что ей нужна моя помощь.

— И ты согласился?

— Да, как овца, идущая на заклание. Я бросил медицинский колледж и помчался в Лондон спасать Милу.

— Ох, Кит, после стольких трудов! Ты должен был доучиться и стать врачом.

— Да, — мрачно согласился Кит. — Я же сказал, что стал форменным психом.

— Так ты спас Милу?

— Нет. Тогда я еще не знал, что спасти наркомана может только он сам. Мила пыталась отказаться от героина. Ломка продолжалась пару недель, иногда месяц, но потом все начиналось сначала. Я стал для нее врагом — злодеем, который отбирает деньги, не выпускает одну на улицу и прослушивает телефонные разговоры, чтобы она не связалась со своим наркодилером. Мила меня возненавидела... — Кит прочесал пятерней всклокоченные волосы. — Так прошло несколько месяцев. А однажды я вернулся из супермаркета и обнаружил, что ее нет в квартире. На другой день Милу подобрала полиция, она валялась без сознания в сточной канаве — передоз. Из больницы ее направили в реабилитационный центр. Она опять клялась, что соскочит с иглы, и отчаянно просила, чтобы я ее не бросал. Я обещал при условии, что Мила останется в центре и пройдет полный курс лечения. А возьмется за старое, я уеду навсегда.

— А что тебе еще оставалось делать, Кит? Ты должен был так поступить ради Милы и ради самого себя.

— То же самое мне говорили профессионалы, — кивнул Кит. — Когда она выписалась из реабилитационного центра, в наших отношениях настал хороший период, последний, как оказалось. Мы провели три чудесных месяца. Рядом со мной была прежняя Мила. Она даже хотела вернуться в театральный колледж, а я подумывал продолжить учиться на врача в Лондоне. — Кит пожал плечами. — Это было нормально и, значит, замечательно.