Но и дёргаться смысла не имеет. Мой план стать полезным, чтобы вред от моего устранения был больше, чем возможная прибыль, никуда не делся. И ту же крипту я так и так собирался сдать, правда, не Выгорскому, а Илье Демидовичу. Но, возможно, получилось даже лучше. Что-то подсказывает мне, что у тренера связей и возможностей больше. Значит, и выхлоп будет выше. И пусть даже я с него ничего не получу, это разницы не имеет.

Я не врал Михалычу про причины, по которым сам не сунулся к крипте. Хотя, по идее, можно было сделать закладку, а через пару лет свалить в Штаты уже миллионером. Дать пару интервью про ужасы режима, обличить партию, обозвать товарища Сталина людоедом, ну и так далее. Схема отработана сотнями диссидентов и перебежчиков, только мне с ними не по пути. Пусть Союз несовершенен, пусть мне многое кажется странным и непонятным, но всё это перевешивают лица людей. Не безнадёжные загнанных в кредитную кабалу рабов или надменные офисного планктона, почему-то считающего себя элитой страны, а обычных людей, уверенных в завтрашнем дне. Даже моя мама, тяжело работающая в заводской столовой, и то была уверена в том, что мы с ней будем кушать и куда я пойду учиться или работать после школы.

Не знаю, может, мне именно этого всегда и не хватало. Я вырос на рассказах о том, как хорошо было в СССР, и пусть делил их на десять, всё равно получался какой-то рай на земле. При этом уже в зрелом возрасте я много читал о том времени, да и сам неплохо жил, имея достаток, свою фирму, дом, дорогую машину и прочее. И понимал, что большинство благ такого уровня жителям Страны Советов были недоступны. И тем не менее всегда мечтал оказаться там, где все были равны. Но не буду греха таить, эта версия Союза — с кооперативами, частным предпринимательством и Маленковым — нравится мне гораздо больше. Как минимум, потому что здесь я могу реализовать свои знания и умения по полной и получить за это достойное вознаграждение.

Махнув рукой и решив оставить всё как есть, я поднялся с лавки и собрался идти домой. Уже наступил вечер, а ел я последний раз в кафе с Ванькой Шиловым. Так что желудок начинал протестовать, тем более что я заметил, что жрать начал гораздо больше. Видимо, организму требовалось больше энергии. Можно было бы и по дороге перекусить, но деньги, полученные от директора Дома пионеров уже почти заканчивались, новых в обозримом будущем не предвиделось, да и советский фастфуд оставлял желать лучшего. Никаких тебе хот-догов или гамбургеров. Максимум пирожки. Тоже неплохо, но кто знает, что там внутри и сколько они лежат. Ну, не вызывали у меня доверия дородные тётки в халатах, когда-то бывших белыми, и с сумками-термосами, которые явно старше меня. Лучше уж дома пожую, тем более мама готовила шикарно.

Предвкушая вкусный ужин, я остановился возле пешеходного перехода через дорогу. Только загорелся красный, и, хоть машин не было, я не собирался нарушать. Зачем рисковать лишний раз, когда можно этого не делать. Потерять двадцать секунд не критично, спешка, она нужна только для ловли блох. Напротив, на другой стороне, точно так же остановилась девчонка моих лет в лёгком платьице, с детской коляской. Вряд ли это был её ребёнок, скорее младший брат или даже племянник. Не то чтобы в Союзе малолетки не рожали, но почему-то я был уверен в своих выводах. Слишком спокойно та себя вела, с кем-то переписываясь по телефону и не смотря по сторонам. А зря, хотя я тоже не понял, откуда вынырнул этот уродец на электросамокате.

Справедливости ради, даже не залипай девчонка в телефон, увернуться она бы не успела. Малолетний Шумахер тоже не стал тормозить, то ли растерявшись, то ли просто рассчитывая всё-таки объехать преграду. Не получилось, и он с лёту долбанул девчонку, сбивая её с ног. А коляска от удара вылетела на дорогу, где, как назло, в этот момент показался ещё один лихач, уже на машине, но тоже вообразивший себя пилотом «Формулы 1».

Не знаю, как я успел среагировать. Счёт шёл даже не на секунды, а на мгновения, но я на полном автомате прыгнул вперёд, как на тренировке, на лету поймав коляску, и покатился по тротуару, сжимая её в объятиях. А за спиной завизжали тормоза. И только тогда я осознал, что сделал. А поняв, отпустил коляску и розовощёкого пацана шести-семи месяцев от роду, весело гукающего, мол, здорово, давай ещё раз.

— Ты что творишь?! — из вазовской десятки грязно-синего цвета выскочил мужик и, сжимая кулаки, кинулся ко мне. — Ах ты паршивец! Жить надоело?! Да я тебе сейчас ухи оборву, гадёныш!!!

— Пасть завали! — поморщился я от боли в отбитом боку, поднимаясь и разворачиваясь к водиле. — Тебя, мудака, соблюдать скоростной режим в городе не учили? Так я могу подробно объяснить, что и как. Вон из-за тебя спортивку порвал.

— Ты как со взрослыми разговариваешь, щенок?! — попытался надавить тот авторитетом, заметив значок Юниора на груди и поняв, что физически я сам надаю ему лещей. — Я сейчас милицию вызову!

— Вызывай. И ГАИ сразу. — Мне было плевать, чего там будет делать этот урод, я склонился над сбитой девушкой. — Ты как, жива? Где болит?

— Нога, — застонала та, но тут же вскинулась. — Ванька! Где Ванечка?!!

— Да тут, — успокоил её я, присаживаясь и аккуратно ощупывая ногу. — Тут больно? А тут? Похоже, ушиб сильный от самоката, но перелома нет. А ты куда собрался, засранец?!

Последнее относилось к малолетнему Шумахеру, решившему свалить под шумок. Но я ловко поймал его за ухо, мигом отбив у того желание сбежать.

— Ай-яй-яй!!! — заверещал тот. — Пусти, дядька!!! Пусти, я бате скажу, что ты ко мне приставал!

— Чего?! — аж опешил я, а затем отвесил сопляку смачный подзатыльник. — Ах ты тварёныш! Ты сейчас чуть двух человек не убил и ещё угрожаешь меня оговорить?! Да я тебе уши оторву, понесёшь родителям, пусть пришьют.

— Так это… я поехал, — тут же пользуясь тем, что я занят, решил свалить водила. — Я-то ни при чём…

— Стой на месте и звони ментам и в скорую, — обломал я его радужные мечты. — Уедешь — напишу