В этот момент позвонил старый приятель, адвокат Доброделов:

– Боря, что происходит?.. Я в шоке! Только что получил сообщение по электронной почте – ты болен? Ты где?

– Лева, я в больнице… Представляешь, не могу до Полинки дозвониться! Съезди к ее матери, ладно?

Через полтора часа Доброделов перезвонил и сообщил, что был по тому адресу, где живет Полина. Ни Полины, ни ее матери дома не обнаружилось. Консьержка сказала, что незадолго до того мать и дочь отбыли в неизвестном направлении с большущими чемоданами, причем мать Полины заявила, что они уезжают на длительный срок.

Борис Николаевич ничего не мог понять.

Куда уехала его невеста? Ладно, свадьбу пришлось отложить из-за его болезни… Но это же не повод исчезать внезапно? А может, мать Полинки все-таки отговорила дочь от свадьбы? «Тяжелой болезни…» Что там Полинке Агния наговорила? Зачем дочь сгустила краски? Тяжелой болезни… Тогда тем более – почему Полина не здесь, не у изголовья своего будущего супруга?! Светка уволилась, ко всему прочему дела в запустении, новая помощница – дура дурой. Вся надежда была на Агнию, но Агния работать у отца окончательно отказалась.

– Уроды… что они со мной делают… – заметался Борис Николаевич.

Он вдруг понял, что никогда не был счастлив, ни с одной женщиной. Наконец встретил Полину, понял – вот она, та, единственная… Идеальная женщина! И вот где она сейчас? Где?.. Куда уехала?

И дети – наказание. Агния сошла с ума, ребенок от Киры – больной урод, которому только деньги нужны.

Где, где в этом мире хоть один человек, который любит его, и не важно, кто это – женщина, ребенок ли…

В очередной раз зазвонил телофон.

– Борис Николаевич, это Орехов.

– Эдик, ты? Я в больнице. Сердце прихватило.

– Сочувствую. Поскорей выздоравливайте. Борис Николаевич, у меня к вам просьба.

– Да, Эдик.

– Повлияйте на свою дочь. Она в Харитонова влюбилась, из первого подъезда.

– Эдик, пошли ее куда подальше.

– Борис Николаевич, это не разговор. Я люблю вашу дочь, если уж на то пошло. Повлияйте на нее, пожалуйста.

«Любит… Она – любит?! Эта маленькая дрянь кого-то любит! Харитонова? Кого угодно, но только не своего отца!» Борис Николаевич едва не задохнулся от ярости.

– Борис Николаевич, если вы устраняетесь, то я вас честно предупреждаю – за дело возьмусь сам. Я им устрою сладкую жизнь…

* * *

Агния подошла к зданию школы, в которой работала когда-то. Она уже была здесь не так давно, когда искала Галину Георгиевну, желая, чтобы та проконсультировала Илюшу, брата…

Тогда Агния волновалась, тогда она с жадностью и восторгом вдыхала школьные запахи, прислушивалась к гаму, который царил на переменах, заглядывалась на детей, пробегавших мимо нее, словно сканировала каждого – кто, что, какой (какая), чего не хватает в характере, а чего с избытком…

Теперь же Агния ничего не чувствовала. Смысла нет волноваться, думать об учительской работе… Не то чтобы она с ходу и безоглядно поверила тогда Галине Георгиевне, поставившей крест на ее профессиональных способностях, нет. Агния просто поняла – бесполезно мечтать. Все – прах и тлен. Нет ни зла, ни добра. Ни любви…

Скорбное бесчувствие – опять оно вернулось к ней!

Она пришла сюда затем, чтобы просто убить время.

– На встречу выпускников? – спросил ее охранник у входа. – В актовый зал проходите… Знаете, где он?

– Да.

Школа была уже пуста – занятия закончились рано, завтра начинались майские праздники.

Гулкие коридоры, женский смех…

Агния поднялась по ступеням в актовый зал.

…Он показался ей огромным – без рядов кресел. Посреди стоял накрытый стол, вокруг – молодые женщины, молодые мужчины, кое-кто из учителей… В толпе Агния увидела Галину Георгиевну, кивнула той. Завуч тоже кивнула в ответ.

На Агнию посмотрели с любопытством. Ее не узнали.

– Лена! Где Лена Голикова? – спросила Агния и тут увидела девушку – та ставила букеты цветов в вазы.

– Да, я вас слушаю? – вежливо спросила Лена.

– Лена, это я.

– Агния Борисовна?.. Ой… Я не узнала… А где ваша коса? Ребята, Агния Борисовна пришла!.. Я вам говорила, что она придет!

Гул голосов, все стали поворачиваться.

– Агния Борисовна?! – на лицах вокруг отразилось изумление. Две девушки, стоявшие к Агнии ближе всех, вдруг подскочили к ней, заахали, закричали… и бросились обнимать. За ними подтянулись и другие. «Рапунцель пришла…» – эхом пронеслось по залу.

Миг – и Агния была уже окружена плотным кольцом бывших учеников.

– Агния Борисовна!

– Да не может быть!

– Это она, она!

– Агния Борисовна, да вы моложе нас выглядите! – кто-то из юношей вложил ей в руки букет роз.

– А мы вас помним!

Агния никого не могла узнать – в ее памяти сохранились лишь детские лица.

– Агния Борисовна, а помните, как вы нас в первом классе всех рассаживали? Вы меня с Гошей посадили… Так мы теперь женаты!

– Людочка, Гоша… – растерянно произнесла Агния. – Да-да, я знаю! Ой! – Она опустила глаза и вдруг увидела округлившийся животик Люды Рыжковой, а ныне – Мавриной. – Людочка, поздравляю!

– Девочка будет! Угадайте, как назовем?

– Я не знаю…

– Как вас! Чудесное такое имя! Редкое! Прекрасное!

– Гоша, спасибо… Людочка! Но я вас совершенно не узнаю…

– Вы должны быть крестной, вы должны быть крестной обязательно!

– Агния Борисовна, а вот Рахматуллин! Ну его-то вы узнали? Он же звезда экрана!

– Марат, миленький, какой же ты красивый…

Вокруг хороводом кружились улыбающиеся лица. Ахи, охи, град вопросов, девчонки лезли обниматься, ребята тоже… По рукам пошла фотография – первый «А».

– Это мы! Агния Борисовна, а где ваша коса?

– Нет косы. Надоела! А где Бахмин? Бахмин, ты как?

– Я хорошо, учусь. В Массачусетском университете, представляете?

– О-о! И все, все поступили?

– Все, все… А Ленька Липатов – кинолог, представляете? Он с собаками… Помните, он однажды щенка в портфеле на урок притащил!

…Чуть позже подошли еще учителя, в том числе и бывший классный руководитель ребят – пожилой историк, который был уже на пенсии. Пожалуй, только историк сорвал такие же овации, как и Агния…

Школа, в которой когда-то преподавала Агния, считалась одной из лучших среди городских школ. Директриса, Серафима Андреевна, умела подбирать коллектив. Это была ее заслуга – что бывшие ученики без ужаса и отвращения вспоминали теперь школьные годы.