Однако не последним…

– Господин Барле, прошу вас встать для того, чтобы выслушать вердикт данного судебного заседания относительно вашей апелляции.

Прошло десять секунд, прежде чем он поднялся со своего места, пошатываясь, с пустым невидящим взглядом. Казалось, мысленно Луи был где-то не здесь. Публика оцепенела перед этим ужасающим и жалким зрелищем. Только Жан-Марк Зерки заволновался на соседнем сиденье, жестом приказывая своему клиенту выпрямиться.

В XV палате будто чувствовался запах свежей крови, который как никогда возбуждал журналистов. Нам пришлось преодолеть невероятные трудности, чтобы ускользнуть от них при входе во дворец правосудия.

Луи в конце концов выпрямился, опираясь всем своим весом на любимую английскую трость из черного дерева и серебра, строгую, дорогую и элегантную, которую он доставал только по особым случаям. Я подумала, что в подобных обстоятельствах это крошечное удовольствие было для него ценной поддержкой.

– После рассмотрения апелляции суд приговаривает вас к тридцати месяцам тюремного заключения и штрафу суммой в семьдесят пять тысяч евро…

Я осталась неподвижной на скамье, врезавшейся мне в спину, и тотчас же почувствовала объятия Сони, которая хотела поддержать меня.

– …равно как и к двадцати тысячам евро в пользу APВУГОУ в качестве компенсации морального ущерба.

Всего девяносто пять тысяч.

Но деньги для меня не имели значения. Последствия приговора окончательно распяли Луи и спровоцировали гнев Зерки, который он изо всех сил пытался скрыть под своей обычной усмешкой.

– На основании возложенных на меня полномочий, – добавил судья, – считаю необходимым уточнить, что я отказываю в кассационном обжаловании данного приговора.

Это означало, что больше нельзя было подать ни одного ходатайства или прошения. Подследственный не сможет избежать сурового наказания.

– Тем не менее, адвокат Зерки, суд полагает, что ваш клиент не представляет прямой и долговременной угрозы для своих соотечественников, и, следовательно, суд не предписывает его немедленное заключение под стражу. Начиная с данного момента, господин Луи Барле должен предстать через два дня у ворот тюрьмы Санте для лиц, приговоренных к краткосрочному заключению, где он будет отбывать весь срок своего наказания. Любое отсутствие будет наказываться ужесточением приговора сроком на один месяц дополнительного тюремного заключения за каждый день отсутствия.

Чтобы дать понять, что больше к этому он ничего не добавит, судья резко поднялся, по-театральному взмахнув мантией, и медленно направился к небольшой скрытой дверце для судей и присяжных.

Луи рухнул в свое кресло, как будто обессилев, избегая моего взгляда. Неужели он искренне думал, что ему удастся уйти от наказания? Или был слишком высокого мнения о возможностях своего адвоката?

– На сей раз выиграл не Гобэр, – прошептал мне Франсуа, – это лицемерное ханжеское общество вынесло приговор Луи…

Демонстрация секса на всеобщее обозрение шокирует, и это изменило ход событий, нарушив равновесие. Кому какое дело, что телевидение показывает секс во всех видах и проявлениях, достаточно было лишь одного голоса, который поднялся во имя защиты детства, чтобы нравственный порядок тотчас же восстановил свои права.

Я же видела в этом эпизоде печальный итог долгой братоубийственной борьбы: Луи и Дэвид кончили тем, что разрушили судьбы друг друга. Каждому удалось лишить другого того, что было для него самым ценным: Дэвид потерял свою репутацию и состояние, Луи – свободу… и меня.

Я вознамерилась встать и пройти сквозь толпу, чтобы присоединиться к мужу, заключить его в объятия и никогда больше никуда не отпускать. Но друзья разубедили меня в этом, держа за предплечья железной хваткой. Вцепившись в меня, Соня указала на двух полицейских, стоящих по обе стороны от скамьи подсудимых.

– Если ты сделаешь это, дорогая… они арестуют и тебя, – урезонила она меня.

После мамы Луи был моей второй любовью, которую у меня забрали за этот год.

Конечно, он уходил не навсегда, но чувство несправедливости было не менее болезненным.

– И что? – спросила я ее безжизненным голосом.

Не все ли равно, арестуют меня или нет, когда у меня забирают единственного человека, который хоть что-то значит в моей жизни.

Словно услышав меня, Зерки наклонился к уху своего клиента, чтобы втихомолку обменяться с ним несколькими фразами, при этом не прекращая украдкой бросать на меня взгляды.

Выходя из зала заседаний, я получила от него эсэмэску, в которой он назначал мне встречу сию же минуту в «Двух дворцах». Зерки требовал, чтобы я пришла одна. Раскаленный шар крутился у меня в животе, словно барабан стиральной машинки. Это не предвещало ничего хорошего.

Зерки прибыл на место через десять минут после меня и сел напротив без малейшего намека на вежливость. Вместо приветствия он положил на кривоногий столик закусочной картонную папку и предложил ознакомиться с ее содержимым.

– Я знаю ваше отношение к данному вопросу, Эль… но, учитывая нынешние обстоятельства, прошу пересмотреть его.

Озадаченная, я открыла папку. Я успела прочитать заголовок, написанный жирным шрифтом, прежде чем отпрянуть от нее: «Соглашение о разводе по взаимному согласию».

– Ответ по-прежнему отрицательный, – сказала я ледяным тоном.

– Вы знаете, почему он предлагает развод, не так ли?

– Да. Чтобы защитить меня.

– Именно. Чтобы защитить вас, в том числе и финансово.

Я в недоумении подняла брови.

– Так как вы в настоящее время без работы, – пояснил Зерки, – развод позволит вам получить денежную компенсацию при разводе. Конечно, она обеспечит вам скромные, но регулярные доходы, и к тому же без временных ограничений.

То есть до момента освобождения Луи.

– Без этого, – продолжал Зерки менторским тоном, – не будет возможности воспользоваться его состоянием.

– Я как-нибудь выпутаюсь, – ответила я с гордостью, – в любом случае я твердо решила устроиться на работу в ближайшее время.

– Хорошо, – согласился он, не веря моим словам. – Впрочем, если я могу вам помочь, скажите. У меня еще остались кое-какие контакты в средствах массмедиа.

– Спасибо… Но я постараюсь выкарабкаться сама. Не могу сказать, что в прошлом протекции приносили мне удачу.

Он уловил намек на мое кратковременное пребывание в Б‑ТВ, но предпочел не комментировать его.

Едва я с ним распрощалась, дав обманчивое обещание сообщать свои новости, как пришло сообщение от Луи:

«Встретимся дома. Немедленно».

Просто удивительно, как декорации могут менять внешний вид в зависимости от обстоятельств и эмоций. Вечером накануне новоселья Особняк Мадемуазель Марс показался мне околдовывающим резным дворцом, навечно пропитанным своим романтическим сахаром. Когда я приехала туда жить, то, наоборот, нашла его величественно-строгим и безжизненным. И наконец, почти враждебным, когда обнаружила доказательства, губительные последствия которых мы пережили сегодня. Если бы ничего из этого не случилось, смогла ли я быть счастливой здесь с Луи?