Улыбнувшись воспоминаниям, Анаис собралась уйти, но затем поступила так, как сделали бы на ее месте многие влюбленные женщины: надеясь, что личные вещи могут открыть какие-то скрытные, личные мотивы, она решила повнимательнее изучить походную конторку.

Это был большой старомодный ящик, сделанный из красного дерева, обитый медью, с одной пустой чернильницей и другой, заполненной до краев. Кожаная рабочая поверхность была закрыта, в основном отсеке справа от его корреспонденции лежал аккуратно сложенный носовой платок Шарлотты, а под ним — желтая лента для волос Жизели.

Анаис осторожно приподняла крышку и увидела медную дощечку с монограммой Джеффа и под ней символ Братства. Не было ни герба, ни геральдики. Очевидно, эта вещь принадлежала ему давно, почти наверняка до того, как он получил титул.

Она уже собиралась опустить крышку, но ее внимание привлекло верхнее письмо, написанное аккуратным — и, без сомнения, женским — почерком. Склонив голову, Анаис увидела, что оно было от его матери.

Леди Мэдлин Маклахлан была известной красавицей, которая удивила общество тем, что отказалась от титула графини Бессетт, выйдя повторно замуж за простого человека, хотя, по обычаю, если не по закону, некоторые вдовы так не поступали, предпочитая цепляться за высокий титул своего мертвого мужа. Анаис попыталась представить леди и задумалась о том, похожи ли они с сыном.

Не в силах справиться с любопытством, Анаис внимательно прочитала письмо леди. Первый абзац был вполне безобидным — в нем были самые теплые пожелания Джеффу хорошего здоровья и вопросы относительно погоды. Однако второй абзац уже привлек ее внимание.

«Как ты просил, я снова пригласила леди А. на чай. О, Джефф, чем больше я за ней наблюдаю, тем больше убеждаюсь в том, что ты сделал очень мудрый выбор. Я лишь надеюсь, что ты сделал его по любви, а не только по обязанности, поскольку у тебя есть такая привычка…»

Анаис выронила письмо, словно оно было охвачено пламенем.

На мгновение ей показалось, что она не может дышать; это было как если бы из комнаты выкачали воздух.

Она повернулась и посмотрела на Джеффа, который все еще спал. Затем, сумев приказать своим трясущимся ногам двигаться, она, не видя ничего вокруг, отправилась в ванную. Закрыв за собой дверь, Анаис села на край ванны и, чтобы не закричать от ужаса, охватившего ее изнутри, прикрыла рот ладонью.

«Я надеюсь, что ты сделал его по любви».

Слова издевались над ней. Она снова и снова повторяла их, стараясь приписать им какое-нибудь спасительное, невинное объяснение.

Его не было. Он не был женат. Он просто сделал «мудрый выбор».

Но какое это имело значение? Она уже влюбилась в него, хотя пыталась отрицать это всеми силами. А результат будет таким же. Разбитое сердце. Жизнь, полная разочарования, если не все охватывающего стыда. И это она сделала своими руками — ни к чему утешать себя тем, что была наивной и ее обольстил очень опытный и циничный мужчина.

Нет, она сама подошла к нему и попросила об этом.

Анаис не знала, как долго она там сидела, одной рукой зажав рот, а другую положив на трясущиеся колени. Но в конце концов оцепенение прошло, и на нее нахлынуло полное осознание происходящего, болезненное как жар бушующего огня после глубокого холода. Оно принесло с собой тяжелое горе, которое заполнило ее грудь и начало довлеть над ней.

С дрожащими руками она встала, закупорила ванну пробкой и повернула кран. Что-то зашумело, забормотало, а затем вяло побежала вода, в которую Анаис шагнула, сняв свое тонкое ночное белье. Ледяная вода сомкнулась вокруг ее ног, и только тут она вспоминала, что нет ни парового котла, ни способа нагреть воду.

Господи, она даже не может приготовить себе ванну.

Это было как если бы она лишилась последней соломинки. Опустившись в холодную воду, Анаис подтянула ноги к груди и уронила лоб на колени, задыхаясь от рыданий.

В этот момент она почувствовала за дверью чье-то присутствие. Заставив себя успокоиться, она подняла голову и прислушалась, но ничего не слышала в течение долгого времени. Тем не менее, она знала, что он был там.

— Анаис? — наконец раздался голос Джеффа, едва слышный за громко звенящей водой.

Она закрыла кран — скорее всего звук струящейся воды разбудил его — и постаралась сделать так, чтобы ее голос не дрожал.

— Да?

— Что ты делаешь?

Этот вопрос показался ей удивительно личным.

— Принимаю ванну. — Словам вторила пустота в холодной кафельной комнате.

Он надолго замолчал.

— А ты ведь знаешь, что в кране нет горячей воды, да?

Анаис закрыла глаза и снова уронила голову на колени.

— Да, спасибо, — сказала она, глядя на мерцающую воду. — Я в порядке.

Прошло еще несколько секунд.

— Тогда все хорошо, — тихо сказал он. — Я соскучился.

Она слышала, как он отошел от двери, и смогла даже представить, как он, обнаженный и длинноногий, подходит к постели, усаживается на край матраса, широко расставив ноги, кладет локти на колени и опускает голову.

Она знала, что именно так он делает, могла это почувствовать. Она чувствовала его, хотя и не так ясно, как других. Иногда это было как сейчас, и, не понимая почему, она видела, что когда Джефф нагнулся, его длинные волосы упали вперед, а потом он задумчиво переплел пальцы.

Тогда какого черта она не почувствовала, что он почти помолвлен с другой женщиной?

Может быть, потому, что он был ватейи? Или потому, что не был помолвлен?

Быть может, он даже не лгал ей. Во всяком случае, не на словах. Он мог все легко объяснить: «Я собираюсь выполнить свой долг перед титулом».

Именно это он и имел в виду, когда сказал, что собирается жениться. И она не была удивлена. От дворян всегда ожидают наследников. На этом зиждется английское аристократическое общество. К тому же разве Джефф не сказал ей, что он не для нее?..

И она знала это. Знала, поскольку давным-давно так предсказали карты Таро, а они никогда не ошибались, их предсказания были всегда безошибочными. Но эта мысль заставила ее снова зарыдать. Все это, вместе взятое, — вера в Таро, безумное увлечение Джеффом, ноющее одиночество, которое изводило ее последние несколько лет, — нахлынуло на нее, и она почувствовала себя несчастной.

И вдруг Анаис осознала, что позволила себя надеяться. О, совсем немного, ибо, пройдя суровую школу, она поняла, насколько необходимо иметь самообладание. А также как важно уметь сдерживать себя и никогда не быть слишком доверчивой.

Но солгал ли ей Джефф?

«Я убеждаюсь в том, что ты сделал очень мудрый выбор».

Итак, он сделал выбор. Сделал выбор и поделился своими надеждами с матерью. Анаис необходимо с этим смириться. Несмотря на тошноту и тот факт, что внутри ее еще все дрожало, она сказала себе, что Джефф скорее не лжец, а авантюрист.