Фанни Берни, английская романистка «Камилла»

Спальня Джордана оказалась совсем не такой, как ожидала Эмили. Конечно, там имелась массивная кровать под балдахином, как нельзя лучше подходящая для обольщения, с роскошными занавесками темно-голубого шелка, изящно ниспадавшими с резного карниза красного дерева.

Однако для мужчины, проводящего ночи в объятиях блудниц и веселых вдовушек, его спальня оказалась на редкость скромной и скудно обставленной. Кроме кровати, там находился лишь изящный туалетный столик с зеркалом и большой письменный стол.

– Ну вот мы и пришли. – Он щелкнул задвижкой, и металлический лязг больно отозвался у нее в ушах.

– Да.

Силы небесные! Она и вправду была здесь. В его спальне. Наедине с ним.

– Давайте сначала избавимся от этого, вы не против?

Он подошел к ней сзади и отвел в сторону волосы, чтобы расстегнуть платье. Она почувствовала, как ткань распахнулась, и холодный воздух защекотал спину. Девушка задрожала, частично от холода, частично от страха. Когда он целовал ее до бесчувствия, она забыла всю чудовищность поступка, который собиралась совершить. Но когда он начал раздевать ее, Эмили ощутила реальность происходящего, которую уже невозможно было игнорировать. После этого все будет кончено. Она навсегда и безвозвратно лишится чести.

Из-за мужчины, который скорее согласится глотать гвозди, чем жениться.

Не то чтобы она мечтала каким-то образом выйти за него замуж. Сегодняшний визит заставил ее вспомнить об огромной пропасти, разделяющей их. Одна эта спальня была в два раза больше всех комнат пасторского дома, вместе взятых, а ведь это только особняк. У него, вероятно, было еще и несколько поместий. Его жена должна быть превосходной хозяйкой, знать и уметь столько, что Эмили и не снилось.

Женщина, подобная Эмили, годится только в любовницы. Хотя, может быть, не подходит даже для этого. То, как он ловко развязал все тесемки на ее платье, расстегнул многочисленные пуговицы и крючки, доказывало, что ему много раз приходилось это делать. У нее же нет никакого опыта.

Она еще ни разу не была с мужчиной. Будет чудом, если ей удастся пройти это испытание до того, как он обнаружит ее полнейшую неосведомленность.

Конечно же, когда он овладеет ею, то правда сразу откроется. Но тогда это уже потеряет значение. Единственная причина, по которой он избегал девственниц, – это его нелюбовь к неопытным женщинам… и страх, что его силой заставят жениться. Последнего, она обещает, он может не опасаться.

Но первое…

Должно быть, она напряглась или сделала какое-то неосознанное движение, которое выдало ее страх, потому что он остановился, закончив расстегивать ей платье.

– Что-нибудь не так?

– Что вы имеете в виду? В-все в порядке.

Он повернул ее кругом и изучающе посмотрел в лицо.

– Глядя на вас, можно подумать, что прежде вас ни разу не раздевал мужчина.

Эмили судорожно сглотнула.

– Не говорите глупости, – произнесла она со смешком. – Как бы я могла приобрести опыт в делах любви, оставаясь одетой? Я просто… обеспокоена тем, что могу вам не понравиться. В конце концов, вы познали множество женщин, во всяком случае, так говорят.

Словно огненный луч, пробежал его взгляд по ее расстегнутому платью.

– Никто не сравнится с тобой, Эмили. Поверь мне, абсолютно невозможно, чтобы ты мне не понравилась.

Затем она оказалась в его объятиях, и их губы слились, заставив ее забыть обо всем на свете. Тепло его губ, отдающих бренди, изгнало прочь все ее леденящие душу страхи. Он стянул платье с ее плеч, и оно с легким шорохом упало на пол, оставив ее только в короткой, до колен, рубашке.

– Моя, – хрипло прошептал он, как изголодавшийся человек объявляет своей собственностью единственную краюшку хлеба, вывалившуюся из повозки булочника. – Вся моя!

И страстный продолжительный поцелуй явился верным подтверждением его слов.

«Его собственность». Она очень хотела принадлежать ему, хотя бы только на одну эту ночь. Сейчас она ни за что не согласилась бы отступить. Возможно, это все, что она получит от него, но и этого будет вполне достаточно. Одна-единственная восхитительная ночь, воспоминание о которой будет всю жизнь бережно храниться в ее сердце.

Когда Джордан завладел ее губами, Эмили обняла его, просунув руки под рубашку и прильнув к теплому обнаженному телу. Его кожа сильно отличалась от ее собственной: шершавая от покрывавших ее волос, она скрывала упругие твердые мышцы. Под ладонями девушки они играли и перекатывались, словно канаты.

Он застонал, отрываясь от ее губ. Потянув за бретельки ее рубашки, он спустил ее вниз, пока она не упала на пол поверх ее алого бархатного платья, словно камелия, окруженная розами. Эмили осталась совсем нагой.

Не умея скрыть своего смущения, она потянулась к нему, но он отвел ее руки в стороны.

– Я хочу смотреть на тебя. Позволь мне на тебя смотреть!

Она покраснела с головы до ног. Ни одна душа, даже ее собственная горничная, никогда не видела ее полностью обнаженной. Ее всегда учили, что обнажать тело нехорошо. Это допустимо лишь на короткое время, пока моешься или одеваешься. Ее родители часто цитировали отрывок из Библии, где Ной наложил проклятие на младшего сына за то, что тот увидел его наготу.

И несмотря на все это, когда Джордан продолжал смотреть на нее с немым восхищением, все эти каноны и заповеди, весь ее страх нарушить их исчезли без следа.

– Ты – само совершенство, – произнес он голосом, хриплым от желания. – Если бы ты только знала, как часто я в своих мечтах представлял тебя такой! И насколько мое воображение оказалось бледнее действительности!

Ему ответила леди Эмма, потому что Эмили явно не хватило бы наглости.

– Может, посмотрим, насколько мое воображение окажется бледнее действительности? – поддразнила она, стягивая с его плеч рубашку.

Девушка сама поразилась своей смелости. Удивительно, до какой степени восхищенный взгляд мужчины может раскрепостить женщину, что она становится способна на столь сомнительные поступки! Но Джордан, судя по всему, ничего не имел против. Он любезно разделся, оставшись совсем нагим, как и она.

Нагой. И ничуть не стыдится. Она судорожно вздохнула, и он довольно ухмыльнулся:

– Ну как? Я заслуживаю одобрения?

Что тут можно было не одобрить? У него была широкая грудь, покрытая волосами того рыжеватого тона, что делал его похожим на бронзовую античную статую. Талия не обнаруживала ни малейших признаков полноты, а между мускулистых бедер…

Она резко перевела взгляд снова на его лицо, изо всех сил стараясь скрыть тревогу.

– Полагаю, да.

«Да?» – подумала она про себя. Он наверняка разорвет ее надвое этой… этой своей мужской принадлежностью! Видно, она совершенно не представляла себе всю сложность совокупления. Конечно же, женщины не приспособлены, чтобы принять такую штуку. Наверное, Господь совершил ошибку, когда создавал половые органы Джордана.