Мы расселись за столами, представляя собой довольно жалкое зрелище. День кончался, и то хорошо. Слишком уставшие, чтобы есть, и слишком подавленные, чтобы спать, мы так и сидели на скамьях, сжимая в руках чаши и пережевывая безвкусный хлеб.

Борс попытался исправить настроение рассказом об охоте в Беновиче. Впрочем, он быстро понял, что его почти не слушают, и отправился спать. Вскоре после него ушел и Бедивер. С королем остались только Кай, Мирддин и я.

Через некоторое время Мирддин встал, допил свою чашу и сказал:

— Это ничего не значит. Завтра будет день, так что все проблемы потом. Отдыхайте, пока можно.

Он ушел. Мы с Каем тоже собрались, но оставлять Артура одного не годилось. Кай снова сел.

— Ты иди, я посижу с ним, — шепнул он мне. — Отправлю его спать и приду.

Мне не нравилось оставлять их, но меня просто шатало от усталости, и глаза закрывались сами собой.

— Хорошо. Только не сидите долго. Вам обоим надо выспаться.

— Мы недолго, — пообещал Кай, взглянув на удрученного короля.

Не сомневаюсь, они так всю ночь и просидели, потому что на следующий день Кай встал с красными глазами и в дурном настроении. Настроение Пендрагона тоже не улучшилось. Рассвет не принес никакой ясности.

День так и закончился. Настроение Артура опускалось вместе с солнцем. Он нервничал и злился, раздражаясь от бессмысленности любых дел. Так что к вечеру смотреть на него не хотелось.

— Лучше бы Кадору и Рису появиться завтра, — пробормотал Бедивер, когда мы оставили короля наедине с его страданиями. Он напрасно беспокоился. Воины не вернулись. Бедивер, не желая проводить еще один день в бесплодном беспокойстве, взял шесть кимброгов и поехал осматривать окрестности.

Вернулись они только в сумерках. Единственным результатом поездки приходилось признать только семерых усталых людей и коней. Кадор появился только к концу следующего дня. И привез дурные вести.

— Мы искали везде, — сообщил Кадор, и его одежда красноречиво подтверждала слова. Она была вся в грязи, да и лицо Кадора посерело от усталости, — но след пропал. Передур вот нашел… — он протянул Пендрагону серебряную вещицу.

На вытянутой ладони Кадора лежала серебряная брошь из тех, которыми застегивают плащ. Это было кольцо с двумя маленькими рубинами. Булавка отсутствовала, а сама брошь погнулась, как будто на нее наступила лошадь, но вещица все равно выглядела красиво. Несомненно, ее хозяином или хозяйкой был человек знатного происхождения. Именно эту брошь мне раньше видеть не приходилось, а может, я просто забыл.

Зато Эмрису она оказалась знакома. Он только глянул на нее и чуть не лишился чувств. Хорошо, Кай стоял рядом. Он его подхватил, а то бы наш Бард грохнулся на пол.

— Эмрис, ты в порядке? Сядь, посиди.

Мирддин так оттолкнул здоровенного Кая, что тот пошатнулся.

— Дай сюда! — крикнул он, выхватывая брошь из рук Кадора. Он стал вертеть ее так и этак, сжал в кулаке и прижал ко лбу. — Великий свет! — простонал Мирддин, — нет, только не это!

Мы уставились на него, все еще не подозревая о новой беде. Что он мог увидеть в этом простом украшении?

— Это вещь королевы? — осторожно спросил Борс.

— Нет, — сказал Артур. — Ни у Гвенвифар, ни у Лленллеуга такой не было.

— Тогда чья она? — спросил Кадор, озадаченный, как и все мы. — Я думал…

— Ах, я, дурак… — простонал Мирддин, думаю, больше себе, чем кому-либо другому. Его лицо приобрело пепельный оттенок. — Это брошь Пеллеаса.

Глава 24

У Короля-Рыбака было две дочери — Харита, старшая, и Моргана, младшая, от его второй жены. Между дочерьми возникли какие-то разногласия — я так и не узнал, в чем дело, — но это заставило Моргану покинуть Инис Аваллах и укрыться на диком севере, подальше от Хариты и Аваллаха. Со временем она перебралась на Оркады, и здесь, на архипелаге с пологими холмами построила крепость среди древних курганов.

Господи, помоги! Эта самая Моргана стала женой моего деда. Она не была матерью ни мне, ни даже моему отцу. Упаси Бог! Послушайте меня, я сын Лота ап Лота, короля Оркад. Мой отец воевал вместе с Артуром против саксов и вандалов. Пусть люди помнят об этом. Мой дед пал жертвой жажды власти Морганы. Он был королем, а она хотела править безраздельно. Игра началась задолго до того, как кто-нибудь сумел осознать опасность.

Бедняга Лот в старости возомнил себя очень влиятельным богачом, а Моргана была очень красива. Некоторые говорят, что она уже тогда была сильной волшебницей и зачаровала деда. Она внушила Лоту, что его сын, тоже Лот, замышляет свергнуть его. Дед даже пытался убить отца, но Лот бежал с большей частью отряда и обосновался на одной из многих неприступных скал Оркад. Гвальхмаи и я выросли там, а потом уехали на юг, чтобы служить Артуру. Мы в ту пору были совсем мальчишками, да и сам Артур был не намного старше нас. И мы стали одними из первых кимброгов молодого военного лидера.

Я не сомневаюсь, что именно Моргана в конце концов настроила Лота против Артура, но сам Артур, истинный лорд, не обращал внимания на мятежные выходки нашего родича. Но с тех пор позор далеко от меня не отходит. Каждый раз, выходя на битву, я думаю о том, что должен восстановить блеск нашего запятнанного имени. По воле Господа, нас еще помнят не только как внуков своенравного Лота, безумного короля, сделавшего злую Моргану своей королевой.

В те годы, когда мы боролись за свою жизнь и судьбу Британии, Моргана с головой погрузилась в Темные Искусства, и теперь темная сила управляет ей. Мирддин говорит, что она всем пожертвовала ради силы. Зло, говорит он, никогда не отдыхает и не знает удовлетворения; она приходит и пожирает того, кто считает себя ее хозяином, она — оружие, убивающее всех, кто стремится ей владеть. А Мирддин знает, что говорит. Он сразился с Морганой, победил, заставил ее бежать с поля боя; ее драгоценная сила была разрушена, колдовство ниспровергнуто.

Однако победа стоила Мирддину зрения и жизни его ближайшего друга. Мирддин отправился на бой с Морганой один. Пеллеас, верный друг и слуга Мирддина, беспокоился за своего хозяина и последовал за ним. Увы, Пеллеаса больше никто не видел, его тело так и не