но я знаю. Это он уговорил Аваллаха призвать Грааль. Аваллах не хотел. Он не хотел использовать Святую Чашу так.

Он сделал паузу, и я набрался смелости предложить ему отдохнуть.

— Тебе нужно поспать, господин, ты устал.

— Спать! — Артур зарычал. — Как я могу спать, когда моя жена в опасности? — Он прижал руки к глазам. Посидел так некоторое время, а потом заговорил намного спокойнее. — Гвенвифар пришла ко мне. Она была такой храброй — она не хотела, чтобы я видел, как она плачет. Она тогда поцеловала меня в последний раз, как ей казалось, и ушла от меня. И Мирддин ушел. Все ушли из Тора, а потом туда, где я лежал, пришел Аваллах…

Я понял, что сейчас услышу историю исцеления Артура Граалем, и затаил дыхание.

— Сначала я ничего не видел, — прошептал Артур, — но я как-то знал, что в комнату вошел Аваллах и что Святой Грааль с ним, потому что спальня внезапно наполнилась удивительным ароматом — как лес цветов или цветущий луг после дождя, в общем, я ощущал все лучшие ароматы, которые мог вспомнить. Запах меня разбудил, и я открыл глаза. Рядом со мной на коленях стоял Аваллах и протягивал мне такое… похожее на чашу… — Артур облизнул губы, наверное, так же, как тогда. — Я понял, что должен пить, и сделал глоток… мне показалось, что сделал, но никакой влаги там не было, зато был вкус, с которым ничто не может сравниться. Лучший мед по сравнению с ним — все равно, что болотная вода. Это был вкус самого Грааля, это он наполнял воздух несравненным ароматом.

Артур глубоко вдохнул. Наверное, так же, как тогда. Воспоминание о чуде, спасшем его, разгладило резкие тени на измученном лице.

— Как только я вдохнул этот ароматный воздух, пары смерти, затуманившие мой разум, рассеялись и без следа. Я пришел в себя и понял, что в комнате, кроме Аваллаха, присутствует могущественный дух, хотя и сам Аваллах не чужд миру духов. Но этот, другой, был наделен неизмеримой мощью. А я… я все еще оставался между жизнью и смертью, слабое, хрупкое существо — птица, застрявшая в ветвях, бьющая крыльями в попытке освобождения. Я был ничем рядом с ними… ничем. Я потратил жизнь напрасно…

— Это не так, Артур, — решился я прервать короля. — Ты никогда не изменял себе, и прямо шел к своему предназначению. — Но король не хотел меня слушать. Он отрицательно покачал головой. — Да, я потратил жизнь впустую. Я стремился к вещам обыденным, шел за пустяками, о которых быстро забывают.

— Ничего себе — пустяки! — возразил я. — Мир и справедливость никак нельзя назвать пустяками. Ты бился за свободу для нашего народа, за нашу землю, а такое не забывается!

Король грустно улыбнулся.

— Пыль, — сказал он и повторил: — пыль, и ее унесет первый порыв ветра. Забудут и об этом. Только дураки смотрят на пыль под ногами…

Я опять попытался возразить, но он остановил меня.

— Считай, как хочешь, Галахад, это уже не имеет значения. — Он задумался, а потом вернулся к своему рассказу. — Позор. Я никогда не испытывал такого позора. Внутри меня горел огонь, он просто пожирал меня. Меня переполняло чувство вины. Вина за то, что я попусту растрачивал жизнь свою и жизни очень многих других. Я стоял перед судом и знал, что буду осужден тысячу раз. Ни Аваллах, ни Другой не предъявляли обвинений, в них не было нужды — мой собственный дух проклял меня. Мне было суждено умереть раньше, чем я смогу искупить свою вину. Раскаяние вызвало у меня поток слез, словно я пытался смыть с души свою вину.

Но там был Грааль! Даже когда мир померк перед моими глазами, Аваллах продолжал держать надо мной Священную Чашу. Он обмакнул палец и коснулся моего лба. Он освятил меня крестом Христовым. Я решил, что он совершает последнее помазание, обряд для умирающего. Вскоре моя душа предстанет перед Верховным Царем Небесным, и высший Судья решил мою участь.

Но когда Аваллах коснулся меня пальцем, во мне забурлила жизнь. Я был жив! Да что там жив! Меня простили! Прикосновение Аваллаха исцелило меня и сняло с меня вину и стыд за бесплодное существование. Прежние путы спали с меня, как промокший плащ, и душа моя воспарила, как орел, подхваченный бурей.

Все мое существо переполнилось восторгом, во мне теперь сиял новый огонь, он не обжигал, он звал меня к добру и правде. Словно с высокой горы смотрел я на мир далеко внизу. Я видел зеленую мирную землю, раскинувшуюся на груди сине-зеленого моря.

А над всем этим сиял Грааль! Я видел храм на холме, и в этом храме стояла Пресвятая Чаша Христова. Нездешний голос приказал: «Накорми людей, исцели землю» и повторил это трижды. И мне открылась Британия, сияющая, как золото, ярче солнца.

Это же могло означать только одно: я должен построить святилище и поместить в него Грааль, чтобы он сиял как маяк истины и справедливости для всей земли. Британия станет источником добра и помощи для всего мира; люди будут смотреть на Остров Могущественных, и возродится надежда. Инис Прайден станет сосудом, из которого прольется благословение на все человечество.

Я поклялся построить Храм Грааля, чтобы Благословенная Чаша могла начать преображать мир. И я встал со смертного ложа, полностью исцеленный, переполненный рвением воплотить дарованное мне видение в реальность. Я вышел и обнял своих близких — жену, Мирддина, Лленллеуга, и весь Дивный Народ.

Уже на следующий день я принялся за работу. Я начал составлять планы Храма Грааля. С того дня меня не оставляла одна мысль: исполнить свою клятву во славу Божью и на благо Британии и ее народа. Это я сделал, — он замолчал, коротко взглянул на меня и тут же отвел глаза, — и за это я низвергнут. — Артур уронил подбородок на грудь и потер лоб рукой. — Оставь меня, — сказал он, и чудесное видение растворилось в его отчаяния. — Я устал, Галахад. Оставь меня.

Я очень хотел сказать хоть что-нибудь ему в утешение, но сказал лишь:

— Прости, Артур, — и вышел прочь, оставив короля наедине с его горем.

Глава 25

Сколько миров разрушила Моргана? Скольких судеб загубила? Сколько жизней уничтожила в своем неустанном