– Я это понимаю, милая. Мы воспитаны в старых купеческих традициях, и ты, и я. Но даже я не уверен, нужно ли быть честными с мертвым драконом. Ее уже много лет никто не видел, и даже слухов о ней не доходило. Может, она умерла, и наши соглашения умерли вместе с ней?

Малта упрямо покачала головой, а потом взялась за просторный капюшон плаща и аккуратно накрыла им свои сколотые волосы.

– Соглашения пишутся на бумаге, а не на воздухе, и подписывают их чернилами, а не дыханием. Мне не важно, мертва ли она. Несмотря на то, как будут поступать другие, мы остаемся связанными своими подписанными обещаниями.

Рэйн вздохнул.

– Если уж на то пошло, то мы обещали только, что поможем змеям и будем охранять их куколки, пока из них не вылупятся драконы. В таком случае наша часть сделки выполнена.

Он поморщился, надевая влажный капюшон своего плаща.

– Меня учили придерживаться духа соглашения, а не только его буквы, – язвительно бросила Малта, но потом, поняв, что на ссору по поводу их давних разногласий ее подвигла боль в пояснице, чуть поменяла тему разговора. – Интересно, смогла ли благополучно вернуться та женщина… Элис Финбок. Она так меня утешила и ободрила в тот день, когда сказала, что отправится с ними. Она настолько уверенно и с таким знанием говорила о Кельсингре!

Малта повернулась к мужу. В тени от капюшона его глаза сияли синим светом. Он неохотно проговорил:

– До меня дошли слухи, что на самом деле она пряталась от мужа и сбежала с его слугой. Шли разговоры, будто муж от нее отрекся, но ее отец и родные того слуги хотят узнать о них и даже предложили награду за любые известия.

Малта ощутила укол сильного испуга, но постаралась подавить это чувство.

– Все это меня не интересует. Она говорила, как человек, хорошо изучивший древность. Она описывала тот город так, словно уже по нему ходила. Даже если она в тот момент убегала от мужа, она будет далеко не первой женой, которая так поступает. Но мне кажется, что она также куда-то стремилась попасть. Итак. Давай выйдем под дождь и посетим зал заседаний Совета. Стоя здесь, мы больше ничего об экспедиции не узнаем.

– Тогда обопрись на мою руку. Переходы могут оказаться скользкими. Я понимаю, что отговаривать тебя бесполезно, но я могу хотя бы умолять тебя быть осторожнее.

– Я не упаду. – Она взяла его под руку – и очень этому обрадовалась, когда он открыл дверь. В комнату ворвался ветер, наполненный сыростью и холодом. – Если под деревьями так задувает, то каково же сейчас на реке? – изумилась она вслух.

– Гораздо хуже, – лаконично ответил Рэйн, закрывая за ними хлипкую дверь. – И да, ты не упадешь, потому что я этого не допущу. Но будь осторожна не только в этом. Пожалуйста, не позволяй Совету тебя взволновать или расстроить.

– Если кто-то и окажется взволнованным или расстроенным, то могу спорить, что это будут они, – оптимистично заявила Малта.

Полдень миновал совсем недавно, но под пологом громадных деревьев всегда царил сумрак, а зимой – в особенности. Надежно поддерживая Малту, Рэйн прошел с нею по узкой дорожке от их ветви к главной. Когда их дорожка соединилась с более широким настилом на мощной ветви, он заметно успокоился. Рэйн был уроженцем Дождевых чащоб и жителем поселений, построенных на деревьях. Она оказалась здесь уже почти взрослой, но считала, что хорошо здесь освоилась. Обычно она уверенно передвигалась даже по самым узким дорожкам и смело проходила по раскачивающимся мостикам, соединявшим районы древесных городов, однако в последние несколько месяцев ребенок, растущий у нее в утробе, нарушил балансировку ее прежде стройного тела. Она крепко держалась за Рэйна, бессовестно пользуясь его помощью и защитой. В течение их брака им пришлось перенести четыре выкидыша: она не намерена сейчас глупо оступиться из-за неуместной гордости.

Этот древесный город, как и все поселения Дождевых чащоб, широко раскинулся во все стороны. Над ее головой к более высоким веткам были подвешены маленькие ненадежные лачуги бедноты. Где-то в сумрачных глубинах пониже, где ветви были толстыми и крепкими, она видела особняки, склады и надежные стены и многочисленные окна того здания, где собирались торговцы Дождевых чащоб. Сейчас эти окна подсвечивались изнутри желтым светом.

Здание для кассарикского Совета торговцев было построено сравнительно недавно, и многие жители Дождевых чащоб все еще ворчали из-за того, что этот город отделился от Трехога. Торговцы Дождевых чащоб и удачненские торговцы составляли две половинки единого целого – их объединяла общая история пережитых трудностей. После открытия нового отделения в Кассарике младшие сыновья и менее влиятельные торговые семьи внезапно обрели небывалое доселе влияние. Отношения все еще отлаживались. Жадность и стремление действовать решительно придали кассарикскому Совету больше резкости. Малта не вполне могла рассчитывать на то, что здесь будут придерживаться старинных торговых правил равенства сторон и безусловного соблюдения подписанных соглашений.

Малта сразу заметила, что к зданию Совета направляются не только они с Рэйном, и сделала вывод о том, что известие о прибытии «Смоляного» уже распространилось по городу. Немало обитателей Дождевых чащоб сейчас выходили из своих домов на дороги, ведущие к Совету торговцев. Облаченные в парадные одеяния торговцы поспешно шли по спиральным лестницам, вьющимся вокруг громадных стволов. Ожидающие в Совете известия затронут всех. Тем не менее Малта не стала торопиться, чтобы занять хорошее место. Она – Малта Хупрус, не только Старшая, но и супруга Рэйна Хупруса, второго сына влиятельной торговой семьи Дождевых чащоб. Несмотря на то, что от имени семьи голосует его старший брат Бендир, он принимает свои решения на основе той информации, которую поставляет ему Рэйн. Ни она сама, ни Рэйн не станут претендовать на официальное место за столом Совета, однако она заставит себя выслушать. Это она решила твердо.

Порывистый ветер раздувал ее плащ и срывал листья с окрестных деревьев. Крепкие перила из переплетенных лиан огораживали дорогу, по которой они шли. За их надежной полосой она видела только толстые ветви, густую растительность и домики, которые танцевали на ветру, свисая с веток, словно странные плоды. Невидимая болотистая почва находилась далеко внизу. Она сжала локоть Рэйна, пропуская его чуть вперед.

* * *

Лефтрин намеренно не спешил. Первым делом он отправился к смотрителям голубятни и отправил все те послания, которые ему вручили перед отплытием из Кельсингры. Это обошлось ему неожиданно дорого. Из-за какой-то эпидемии, разразившейся среди птиц, почтовая служба подорожала. Сразу несколько хранителей захотели отправить вести в Трехог, сообщая родным, что с ними все в порядке. Кроме того, надо было отправить два уведомления о смерти: родным Грефта и Варкена следовало дать знать, что стало с их сыновьями. Грефт создавал капитану немало проблем, тем не менее его смерть все равно была трагедией, и его семья имела право узнать об этом первой. В последнюю очередь он отправил письма Седрика и Элис, адресованные их семьям в Удачном. Во время всего плаванья вниз по реке он мучительно сомневался в разумности их отправки. Он просил всех не распространяться о Кельсингре и о том, как они там оказались, однако он не стал читать ни одно из порученных ему писем. К концу этого дня в Кассарике уже будут знать все то, что он намерен рассказать, а почтовые голуби разлетятся во все стороны. Следовало позаботиться о том, чтобы послания его друзей имели возможность первыми попасть к их семьям.