Из жидкой рощи низких деревьев показался тарбозавр, и, словно догадываясь, где находится его жертва, не раздумывая, направился в сторону болотистых зарослей. Гай упал в грязь, перекатился, наматывая на себя липкую тину, и пополз к ближайшему кусту. Не успел он спрятаться средь его веток, как за спиной услышал шипящий вздох. Тарбозавр ступил в болото, огромным весом выдавив со дна воздушный пузырь. Он был уже совсем рядом. А тут еще, как назло, ветки у корней голые, без единого листочка. Вся крона сверху, черт бы ее побрал, за солнцем тянется! Гай закрыл руками голову, сжался и замер, ни жив, ни мертв. Лишь одна мысль стучалась в оцепеневший мозг – на этот раз он точно доигрался! На этот раз его везение кончилось. Кажется, что всегда топталось рядом, а вот взяло и бросило, потому что Гай ему уже надоел.

Тарбозавр шел медленно, не разбирая дороги и плавно раскачивая головой из стороны в сторону. Его треугольные глаза, такие несуразно крохотные на огромной голове, скользили по траве, ни на чем не задерживаясь и ничего не замечая. Но нос! Огромный нос раздувался как меха. Он втягивал в себя сотни литров воздуха, фильтруя и отмечая любой самый тонкий запах. Вот он вытянул шею и нацелил ноздри вдоль берега. Где-то там оставили запах овирапторы. Затем поворот головы к реке. На той стороне тоже кто-то издает хотя и слабый, но манящий аромат пищи. Тарбозавр закрыл глаза и сосредоточился, не отпуская дотянувшуюся с противоположного берега тонкую нить запаха. Все это Гай видел, наблюдая за ним с пяти шагов. До мельчайших деталей. Еще не засохшую кровь на нижней челюсти – кому-то из обитателей леса сегодня не повезло. Свежий шрам через широкий лоб. А это свидетельство, что иногда не везет и тарбозавру. И вены! Под бугристой кожей, перегоняя литры крови, на шее пульсировали вены, толщиной с руку. Они будто гипнотизировали. Гай смотрел на их толчки и не мог оторвать взгляд. Рядом с ним стоял хищник размером с гору, закрывший собой полнеба, и Гай ясно понимал, что сейчас тарбозавр его непременно заметит. Невозможно не заметить то, что прячется у тебя под носом, достаточно лишь склонить голову. Он оцепенел, слепо уставился на пульсирующие вены и обреченно ждал.

Тарбозавр же, напротив, голову поднял еще выше, исследуя верхний, потянувшийся средь верхушек деревьев слой воздуха, и, неспешно переставляя ноги, двинулся в сторону озера. Каждый его шаг сопровождался протяжным шипением болота. Затем он вышел на поляну с редкими хвощами, и Гай перестал его слышать. Он вытер потоки холодного пота с лица, сглотнул пересохшим горлом и посмотрел на собственные пальцы. Они тряслись неконтролируемой дрожью. Гай хотел встать, но понял, что не может этого сделать. Ноги отказывались ему повиноваться. Лишь крупно вздрагивали руки, да судорожно всхлипывало горло. Даже несмотря на впитывающую оболочку он чувствовал, какая мокрая у него спина. Гораздо позже, когда вдавленные следы тарбозавра уже заполнились грязной жижей и исчезли, Гай вылез из укрытия и посмотрел на давивший в бок гребень эуплоцефала. Он его так и не выпустил, прижав локтем к телу и напрочь о нем позабыв. Тяжелый костяной треугольник тянул руки, но Гай его не выпускал и тупо смотрел на ребристые грани.

«Что-то он хотел с ним сделать? Ах, да – топор!»

Однако на этот раз планы поменялись. Встреча с тарбозавром определила его планы на несколько ходов вперед. Он вдруг тотчас все понял – не охотник он еще, а пока лишь жертва. И не он здесь главный, а всего лишь случайный прохожий, отсчитывающий часы своего существования. Все его существо противилось такой постановке вопроса. Бунтовало. Оно хотело быть хозяином положения. И, в силу собственной глупости, даже часто так считало. Но вот пришел монстр и сразу все поставил на свои места.

– Ты мне надоел! – медленно и членораздельно произнес ему вслед Гай. – Но с меня хватит.

Оглянувшись на безопасную вершину холма, он подавил настойчивое желание броситься под его защиту и направился в другую сторону. Туда, где узкий проход между непроходимыми зарослями на берегу и рощицей тонких гибких деревьев на краю леса истоптали следы тарбозавра.

Долго так продолжаться не могло. Пришло время тех угроз и проклятий, которые он в запале посылал вслед чудовищному динозавру. Посылал он их скорее для поднятия собственного духа, чем для руководства к действию. Даже не представляя, что может тарбозавру противопоставить. А теперь вот понял, что время пришло. И от угроз пора переходить к делу.

Утрамбованная трехпалыми следами тропа красноречиво вещала, что тарбозавр ходит здесь часто. Берег – это граница его владений, требующая двойного внимания. И лучше места для еще одной встречи не придумаешь. Полоса редких деревьев, с гибкими, как плети ветвями, упиралась в стволы мамонтовых гигантов. Покрытые желтой корой столбы высились на вылезших из земли корнях, под которыми можно было пройти, чуть пригнув голову. Рядом с таким гигантом Гай выбрал стройное деревце, тонким стволом вытянувшееся к солнцу сквозь густую крону соседа, будто упрямый цветок сквозь городские бетонные плиты. Обломал ветки снизу, затем, согнув, добрался до кроны. Вскоре у его ног лежала куча свернутых в кольца плетей, с крохотными листьями и липкими почками. Превратив дерево в голую и тонкую пятиметровую мачту, Гай взобрался на вершину и повис, собственным весом пригибая ее к земле. Гибкий эластичный ствол упруго вибрировал, но не ломался и медленно изгибался в дугу. Коснувшись земли, Гай загнул его к мамонтовому дереву и вершиной завел за петлю выступающего корня. Для надежности вставил клин, зафиксировав упрямо старавшийся вырваться ствол. Затем взялся за гребень эуплоцефала. Надел пустотелым позвонком на верхушку, закрепил сплетенными в веревку ветками, попробовал на прочность. Получилось сооружение простое, но совершенно непредсказуемое. Что от него можно ожидать – оставалось только догадываться. Гай отошел и окинул свою работу скептическим взглядом. Замысел был прост. Спрятавшись в корнях мамонтового дерева и прикрывшись стащенными в кучу ветками, он поджидает тарбозавра, а когда тот выходит на тропу, выбивает клин. Освободившийся ствол разгибается и наносит острым гребнем смертельный удар. Смертельный ли? Вот в этом и был главный вопрос. Даже вонзившись тарбозавру в грудь, убьет он его или только разозлит? Да и получится ли попасть в грудь? Гай прикинул траекторию движения гребня, пусть и усиленную размашистой дугой, но склонившийся под углом ствол предсказывал, что дуга эта пойдет гораздо ниже, скорее параллельно земле, чем отвесно снизу-вверх, и при гигантском росте тарбозавра вероятнее всего нанесет удар в живот, чем в грудь. Почесав в затылке, Гай вдруг вспомнил, чем он может усилить убийственный эффект собственного изобретения. Цветы! Хищные цветы, пожирающие ящериц как праздничные сладости и превращающие кровь в синюю слизь. Сделав небольшой круг, он нашел ароматные бутоны и вернулся, торжественно неся один из них на вытянутых руках. Расковыряв палкой сомкнувшиеся лепестки, Гай брезгливо вытряхнул останки слипшихся в бесформенную массу расплывшихся тел и вылил ядовитый нектар на острие гребня. Густоватая прозрачная патока расплылась по выемкам в гранях и, не проронив ни одной капли на землю, покрыла острие мутной липучей пленкой. Теперь осталось дождаться тарбозавра. Но вспомнив его громадную голову с безобразно отвисшей челюстью, усеянной жуткими зубами размером с локоть, и холодные, как два осколка стекла, пустые глаза, Гай вновь испытал невольный трепет. Пожалуй, на сегодня с него хватит. Это уж точно. Засаду можно отложить на завтра. К тому же не факт, что тарбозавр вернется сегодня еще раз. А вот завтра он точно пройдет этой тропой. Вот тогда Гай и покажет ему, на что способен.