— Джоан! Я иду к вам!

Вбежав внутрь мрачных полуразвалившихся стен, она хотела остановиться, но чьи-то сильные руки толкнули ее в спину, и она полетела в яму.

— Нет! — только и успела в ужасе вскрикнуть Сесили, падая в зияющую пасть темницы.

С трудом приходя в себя, она почувствовала под щекой холодную скользкую грязь и поняла, что, должно быть, потеряла сознание за секунду до того, как ее тело коснулось пола старинной темницы. Медленно повернув голову, она поняла, что шея не пострадала. Потом попыталась пошевелить руками и тут же громко вскрикнула от боли. Правая рука от плеча до локтя была залита кровью.

Оказалось, что дно каменной ямы было засыпано споем опавшей листвы, ила и прочих органических остатков, толщина которого составила порядка трех футов, хотя сверху этого не было видно. Сесили не могла сказать наверняка, с какой высоты она упала, но, похоже, не меньше восьми, а то и десяти футов. Падая, она поранила правую руку об острый торчащий сук полусгнившей коряги, но многолетний слой мягкой грязи спас ей жизнь.

— Правда, здорово? — неожиданно раздалось сверху.

Сесили услышала наверху у края ямы какое-то шуршание и стала вглядываться в темноту.

Усевшись на краю ямы, Джоан свесила ноги и принялась весело болтать ими, держась руками за каменные обводы. Только теперь до Сесили дошел весь ужас ее положения.

— Я-то надеялась, что ты сломаешь себе шею, — с сожалением в голосе сказала блондинка, ритмично постукивая каблучками о каменную стену. — А может, ты сломала спину? — с надеждой в голосе спросила она.

— Со мной все в порядке, — задыхаясь, проговорила Сесили. — Я ничего не сломала, только поранила руку о сук коряги.

— Не может быть! Такая хрупкая женщина, как ты, после падения с такой высоты непременно должна получить серьезную травму!

Собрав последние силы, Сесили приподнялась и села, опираясь о бедро.

— Джоан, почему…

— Может, ты потеряла ребенка? — с надеждой поинтересовалась блондинка.

Сесили замерла, уставившись на нее.

— Да, и об этом я знаю. Я догадалась об этом в то утро, когда ты вернулась с Джоном Греем из аббатства. Я увидела из окна, как тебя выворачивало у кустов, — ожесточенно произнесла Джоан. — А вот Оливер оказался слишком тупоголовым, чтобы это понять, так ведь? Хотя все почему-то меня считают тупой, а не его.

— Поэтому ты… попыталась убить меня? Потому что… я беременна?

— Не совсем так, — снисходительно усмехнулась Джоан. — Потому что ты разрушила все мои планы еще до того, как переспала с Оливером.

И это ей было известно! Сердце Сесили бешено стучало в груди.

— Джоан, я… — Мысли Сесили путались, язык отказывался ей повиноваться. — То, что случилось между мной и Оливером, это ошибка, ужасная ошибка. Он был слишком пьян, и я…

— Тебе захотелось для разнообразия побыть шлюхой? — продолжила за нее Джоан. — Знаешь, какое-то время я действительно не догадывалась об этом, хотя никогда не верила в твою святость. Но потом я вспомнила стертые колени Оливера, твое упорное нежелание ухаживать за ним в Фолстоу, и меня осенило. В то утро, когда я застала вас наедине в запертой комнате, вы были в любовных объятиях друг у друга?

— Нет, — прошептала Сесили, краснея, — это было только один раз. У меня и в мыслях не было заводить роман с Оливером. Именно поэтому я уехала в Хэллоушир. Я не хотела причинять тебе боль.

Несколько секунд Джоан молча смотрела на Сесили, потом закинула голову и расхохоталась.

— Ты хочешь сказать, что бросила любимого человека, чтобы не причинять мне боль?

— Нет, не совсем так. Я не доверяла ему. Слишком сомнительная у него репутация.

— Ах, вот как. Ну, тогда в твоем поступке есть какой-то смысл. Впрочем, теперь это не имеет никакого значения. Все равно для меня все было кончено.

— О чем ты говоришь?

Джоан предостерегающим жестом подняла палец, прислушалась, потом поспешно встала и… исчезла.

— Джоан, куда ты? — крикнула Сесили и, собрав последние силы, встала на ноги. Голова сильно кружилась, колени подгибались.

Когда ей удалось обрести пусть шаткое, но равновесие, она зажала левой рукой рану на правой и стала медленно поворачиваться вокруг своей оси, стараясь разглядеть западню, в которую угодила. Каменные стены темницы и впрямь были десять футов высотой. На камнях не было ни углублений, ни выступов, которые могли бы послужить опорой ногам, чтобы выбраться наружу.

На краю ямы снова появилась Джоан. В руке у нее был зажат свиток пергамента. Развязывая ленточку, она заговорила:

— Ты правильно не доверяла ему. Он самый настоящий негодяй, и ты, в отличие от меня, никогда не смогла бы смириться с его развязным поведением… Где же это? — Она искала какой-то текст. — Так… ага… вот оно! «Я знаю, ты скажешь, что Оливер недостоин такой невесты, как моя сестра, и что его поведение скомпрометирует ее, но должна заверить тебя в том, что Сесили гораздо крепче по своей натуре, чем это может показаться. Поскольку ты не позволишь ему жениться на Джоан Барлег, я настаиваю на том, чтобы мы вернулись к обсуждению помолвки между Оливером и Сесили, хотя этот вопрос уже не раз обсуждался нашими семьями много лет назад. Оливер — твой наследник, Сесили — моя наследница. Если со мной что-то случится, Фолстоу окажется в их надежных супружеских руках».

Стоя по щиколотку в скользкой холодной грязи, Сесили с изумлением смотрела на Джоан Барлег.

Сибилла. Сибилла уговаривала Огаста согласиться на помолвку между ней и Оливером?

Джоан тоже посмотрела на Сесили и недоуменно приподняла брови.

— Хм… это интересно. Похоже, ты и впрямь ничего об этом не знала.

Сесили отрицательно покачала головой.

— Впрочем, это не имеет никакого значения. — Джоан взмахнула пергаментными листами. — Огаст категорически отказывался от этой идеи, пока они с твоей сестрой не пришли к другому соглашению.

— Какому?

Джоан хитро улыбнулась и… швырнула листы пергамента в яму. Покачиваясь из стороны в сторону, они, подобно чайкам, спланировали в грязь. Пошатываясь от слабости, Сесили шагнула к ним и принялась торопливо подбирать, чтобы липкая грязная влага не поглотила их.

— Это то, что искала моя сестра? — спросила она, задыхаясь. — Письма, которые ты украла у Огаста?

— Да, Сибилла кое-что искала у Огаста. Я тоже это искала. Но никто из них не добился успеха, хотя эти письма только усилили мои подозрения и укрепили мою решимость. Кстати, я не считаю, что с моей стороны это была кража. Скорее, своего рода вознаграждение за мои труды. Я до сих пор не понимаю, что заставило Сибиллу подозревать меня, ведь все остальные считают меня простоватой и недалекой, неспособной на хитрость. Огаст скорее отдал бы свою жизнь, чем позволил Сибилле узнать о том, что пользовался мною словно шлюхой, когда она поссорилась с ним и перестала пускать в свою постель.