— Поняла, — ответила Женевьева и сосредоточилась на ответственном задании.

Она то и дело переводила взгляд со штурвала на главный парус, который казался столь же огромным, сколь огромной была ее ответственность за то, чтобы он оставался наполненным ветром и чтобы корабль — благодаря ей — легко скользил по воде. Никогда еще Женевьеве не доверяли ничего столь важного — от сознания такого невероятного доверия она даже закусила нижнюю губу. Взгляд стал напряженным, обычно безмятежный лоб пересекла глубокая морщина.

Улыбнувшись, Доминик закурил сигару. Он твердо, как скала, стоял на поднимавшемся и опускавшемся мостике, тело его раскачивалось в такт движению корабля, он улыбался и всматривался в горизонт. Минут через десять капитан сказал:

— Похоже, мы открыли еще один ваш талант, мадемуазель Женевьева. — И после ее ироничного «Да?" констатировал:

— Ты, оказывается, можешь вести корабль. — И ушел, оставив ее за старшего.

Почувствовав уверенность, Женевьева немного расслабилась и вдруг поняла, какое это восхитительное ощущение. Ей дела не было до матросов, глазевших на нового штурвального и время от времени шепотом отпускавших неодобрительные замечания. Присутствие женщины на корабле само по себе плохо, а уж женщина за штурвалом!.. Но когда выяснилось, что ничего ужасного не происходит, что маленькая женщины в развевающемся на ветру платье, со взъерошенными волосами спокойно и твердо несет вахту, словно рождена для капитанского мостика, настроение команды переменилось.

Это не обычная представительница женского рода, ни одна женщина не смогла бы бросить вызов месье и устоять против его гнева, причем дважды — случай, когда она взобралась на мачту, еще не забылся. И ни одна женщина не выдержала бы три дня на нижней палубе. А Женевьева выдержала и даже не проронила ни единого слова жалобы. Какова бы ни была причина, заставившая ее пойти на это, эта женщина, несомненно, добилась своего.

Но тут случилось нечто, что не оставило уже ни времени, ни возможности рассуждать далее на столь увлекательную тему.

— Прямо по курсу земля! — закричал впередсмотрящий, и на главной палубе послышались радостные возгласы.

Женевьева напряженно всмотрелась вдаль. Ей удалось различить на горизонте лишь какое-то пятно.

— Куба, — сказал Доминик, неожиданно появляясь рядом. — До наступления темноты нам нужно пройти через Юкатанский пролив, тогда удастся под покровом ночи незаметно подплыть к Гондурасу.

— Парус впереди по левому борту! — донесся взволнованный крик с топ-мачты, и вся команда дружно бросилась на левую палубу.

Рулевой оттолкнул Женевьеву, которая, надо признать, с облегчением уступила ему штурвал. Доминик впился в подзорную трубу.

— Эй, на топ-мачте, что видно?! — гаркнул он.

— Военный корабль, месье! — прокричал в ответ наблюдатель. — Двухмачтовый.

— Проклятие! — тихо выругался Доминик. — Попытаются обойти нас и отрезать от пролива. И они никогда не плавают в одиночку. Сигнальщик, сообщить на все корабли: рассредоточиться и окружить — три корабля слева, четыре справа. — Пока сигнальщик передавал приказ, Доминик стоял и, почесывая подбородок, рассуждал сам с собой, но вроде бы и обращался к Женевьеве:

— Один корабль не сможет сражаться одновременно со всеми, к тому же у нас преимущество внезапности. Единственное, чего британцы не ожидают, что мы, не меняя курса, пойдем прямо на них. — И, взглянув на Женевьеву, приказал:

— Тебе лучше спуститься вниз.

— Пожалуйста, позволь мне остаться, — взмолилась она, — Я не буду мешать, обещаю, и ведь пока нет никакой опасности, правда?

— Пока нет Хорошо, можешь остаться на палубе до тех пор, пока…

— Парус впереди по правому борту! — снова закричал впередсмотрящий. — И еще один!

Три военных корабля с пушками, возможно, по восемнадцать с бортов, разнесут в клочья пиратские суда, на каждом из которых было всего лишь по девять двадцатифунтовых пушек. Пиратские суда рассчитаны более на внезапное поведение и скорость, чем на боевую мощь. Повернуть назад и на всех парусах идти к Флоридскому проливу? Проплыть вдоль северо-восточного побережья Кубы вниз и — через Наветренный, пролив — в Карибское море, а оттуда — в Гондурас? Но это удлинит путь на несколько дней. Однако флотилию можно и разделить.

Женевьева как зачарованная наблюдала за Домиником. Во всей его фигуре безошибочно угадывались напряжение, настороженность, готовность встретить опасность, а главное — стремление найти наилучшее решение, чтобы избежать прямого столкновения.

— Сигнальщик! — снова крикнул он, но тише, чем прежде, словно продолжал размышлять. — Семафорь-»Всем кораблям подойти на расстояние трех узлов к головному кораблю противника. «Алюэтте» и «Пике» следовать к Флоридскому проливу. «Колумбу», «Ласточке» и «Лебедю» — в залив Кампече. «Чайка» и «Танцовщица» пройдут прямо через англичан. Встречаемся в Пунта-Горда».

— А почему «Чайка» и «Танцовщица» должны сами идти в пасть акулы? — поинтересовалась Женевьева.

— Если мы прорвемся сквозь них и ветер не переменится, то помчимся на всех парусах, а на свете нет корабля, особенно в тяжеловесном флоте Его Величества, который мог бы обогнать при попутном ветре «Чайку» или «Танцовщицу». — Доминик увидел лишь любопытство и возбуждение на ее лице; ни тени недовольства или страха. — Менять курс для кораблей их габаритов и водоизмещения — сложная и длительная процедура. Увидев, что мы идем прямо на них, британцы придут в замешательство. — Доминик зловеще ухмыльнулся. — Подумают, что мы либо сумасшедшие, либо слепые. Но все равно будут продолжать идти нам навстречу. Когда мы разделимся на три группы, им придется выбирать, за какой гнаться, и совершить необходимый маневр, чтобы изменить курс. Но к тому времени когда «тяжеловесам» это удастся, мы будем уже далеко.

— Но предположим, что противник откроет огонь по «Чайке» и «Танцовщице». — Женевьева нахмурилась — Не окажутся ли наши фрегаты прямо на линии огня?

— Да, фея, боюсь, что окажутся. — Доминик ущипнул ее за щеку и весело, от души рассмеялся. — Пара пробоин, и мы пойдем ко дну, но, повторяю, я рассчитываю на фактор внезапности. Им понадобится время, чтобы выкатить орудия, а поскольку британцам даже представить себе невозможно, что два маленьких фрегата посмеют бросить вызов такой военной мощи, они не будут готовы.

— А если будут? Он затянулся сигарой и медленно выпустил дым.

— Будем рассчитывать на удачу, внезапность и рисковать, фея.

Она согласно кивнула, трезво оценив степень риска и хорошо понимая, почему пират принял именно такое решение. Два судна подвергались очень большому риску, зато остальные наверняка благополучно придут в пункт назначения. К тому же эти два корабля овеют себя неслыханной славой. Еще утром, ожидая, когда ей сошьют одежду, Женевьева изучала карту и представляла себе теперь расположение здешних морей, поэтому хорошо понимала, что только у двух из семи кораблей путь в Пунта-Горда окажется существенно более долгим — у тех, что пойдут через Наветренный пролив. Те же, что отправятся в залив Кампече, смогут попытаться еще раз прошмыгнуть через Юкатанский пролив, а те два, что пойдут прямо через канал, окажутся в Карибском море уже к полуночи.