– Кончай ныть! Списки аккредитованных журналистов, быстро!

По приложенным к анкетам фотографиям мой интервьюер нашелся без проблем. Я набрала номер его мобильника. Выслушав невнятные объяснения и высказавшись от души, я прямо в кабинете уселась за компьютер. Янис, который слышал весь разговор, запричитал еще больше:

– Как же так? Получается, он все придумал? Зачем? Зачем мы его вообще аккредитовали?

Спустя час я отправила официальное письмо в головной офис Reuters с перечислением (на всякий случай) всех своих спортивных и журналистских заслуг, и вскоре получила ответ от одного из высокопоставленных руководителей агентства. В нем сообщалось, что подставивший меня журналист не является штатным сотрудником, а работает на испытательном сроке, и теперь уже понятно, что никакой дальнейшей карьеры в Reuters у него не будет. И извинения, извинения, извинения…

Распечатав всю переписку, включая объяснительный текст горе-журналиста, который, как выяснилось, успели затребовать с него работодатели, я отнесла бумаги Корнелю. Молча положила их ему на стол и снова ушла в пресс-центр. Горевать.

Маркулеску пришел туда минут через пятнадцать. Сел рядом. Выражение сочувствия в глазах было столь нехарактерно для человека, одно имя которого наводило порой ужас на всю Международную федерацию плавания, что я невольно заинтересовалась.

– Ну как ты могла так проколоться? – уже спокойно спросил он. – Сама ведь журналист. Наверняка прекрасно знаешь, как легко можно поставить человеку ловушку. Эх, Елена, Елена… Ну да ладно, забудь. Плохо, конечно, что эта информация успела попасть в другие источники, но тут уж ничего не поделаешь.

И, неожиданно перейдя на русский, что Маркулеску, в совершенстве владеющий десятком европейских языков, обычно делал в состоянии крайней усталости и раздражения, он вдруг добавил: «Как же меня все это достало…»

* * *

История вспомнилась не случайно. Директор ФИНА невольно стал на Играх в Афинах виновником одного из наиболее громких скандалов в плавании, который произошел уже под занавес олимпийского турнира. На дистанции 200 метров на спине был дисквалифицирован победитель – олимпийский чемпион Аарон Пирсол.

Причиной судейского решения стало нарушение правил прохождения американцем дистанции: перед тем как выполнить один из поворотов, Пирсол слишком рано перевернулся на живот. По мнению французского судьи Дениса Кадона, нарушение было более чем явным, так что никакого снисхождения пловец не заслуживал.

Результат чемпиона был аннулирован сразу после того, как Пирсол коснулся финиша. Однако далее события развивались весьма странно. Кадон, имеющий за плечами почти двадцать лет опыта судейской работы на крупных соревнованиях, сдал в секретариат Международной федерации плавания протокол о дисквалификации, подписанный еще двумя линейными арбитрами. Одновременно с этим документом в ФИНА поступил протест американской стороны. И был удовлетворен.

Все произошло в течение пятнадцати минут – то есть церемонию награждения не пришлось даже задерживать.

Позже выяснились подробности: в бумагах, которые составили арбитры, была допущена какая-то незначительная путаница. Обнаружив это, Маркулеску даже не стал рассматривать сам факт нарушения правил спортсменом. Собрав всех заинтересованных лиц, он сказал примерно следующее: мол, Олимпийские игры – очень тяжелое мероприятие, где на федерацию в целом и на каждого ее члена в частности приходится колоссальный объем работы. Своими действиями арбитры только добавили этой работы другим людям. Оформленные ими бумаги не могут быть приняты к рассмотрению ввиду допущенных ошибок, а значит, и сами виновники не могут считаться профессионалами и должны быть немедленно отстранены от обслуживания Игр.

Вот таким образом Пирсолу вручили вторую золотую медаль (первую он получил на стометровке), создав прецедент, который никогда еще не имел места в истории плавания.

Афинский плавательный турнир стал бенефисом девятнадцатилетнего американца Майкла Фелпса. Впервые он участвовал в Играх в Сиднее, но там пловец, которому стукнуло пятнадцать за два месяца до приезда на Олимпиаду, запомнился разве что тем, что стал самым юным участником соревнований. Фурор случился позже. В 2003-м Фелпс выиграл три высшие награды на чемпионате мира, попутно установив пять мировых рекордов – подобного никогда еще не случалось в ходе одного турнира. Благодаря этому спортсмен был признан лучшим пловцом чемпионата, несколько месяцев спустя стал лучшим пловцом года по версии журнала USA Swimming, получил специальный приз Международной федерации Swimmer of the Year и наконец стал лауреатом главной спортивной награды США – Sullivan’s Award, вручаемой лучшему в стране спортсмену-любителю.

Тогда же в плавательном мире заговорили о том, что Фелпсу вполне по силам стать первым пловцом, который сумеет повторить легендарный рекорд великого Марка Спитца: на Олимпийских играх 1972 года в Мюнхене тот выиграл семь золотых наград и установил при этом семь мировых рекордов. Ближе к Играм мир ахнул еще раз: на чемпионате США Фелпс выиграл пять индивидуальных дистанций, показав тем самым, что вкупе с эстафетами он намерен бороться не за семь, а за восемь олимпийских наград.

Знакомство с этим спортсменом оставило у меня странное ощущение. В Афинах нас представил друг другу двукратный олимпийский чемпион Ленни Крайзельбург, который уже в ранге телекомментатора пришел на пресс-конференцию соотечественника. Майкл выдувал пузыри из жевательной резинки, тряс головой в такт чему-то, звучащему в наушниках, и косолапил.

– Идете рассказывать, как будете выигрывать восемь золотых медалей? – спросила я.

Пловец невозмутимо ответил:

– Моя задача – показать лучшие результаты, на которые я способен. Про восемь золотых медалей придумали вы, журналисты… Я в данный момент думаю только об одной. О первой. После того как ее выиграю, начну думать о второй.

Об умственных способностях юного плавательного гения бытовали совершенно разные мнения. Одни считали, что Фелпс крайне рационально рассчитывает маршрут к намеченной цели, другие были убеждены в полной недалекости Майкла.

В Афинах немецкие журналисты, известные своей въедливостью и интересом к мельчайшим фактам, раскопали довольно любопытные вещи.

По их сведениям, Майкла с рождения отличала некая особенность мозга, не позволявшая ему фокусировать сознание на своих действиях. Он не мог довести до конца ни одну игру, ни одно дело, крайне плохо осваивал различные навыки. Когда в преддверии школы он начал ходить в подготовительный класс, в шоке были и учителя, и родители. В учебе юного Фелпса сопровождали сплошные «неуды» и замечания по поведению (высидеть урок до конца для мальчишки было подвигом), а в свободное время к нему впору было прикреплять персонального сотрудника службы спасения: Майкл падал где можно и где нельзя, натыкался на все препятствия, опрокидывал на себя мебель и посуду. Но при этом, как ни странно, почти не получал травм, отделываясь синяками. Позже выяснилось, что это происходит благодаря невероятно гибким и эластичным суставам и связкам.