— Хочешь, прилечу?

— Что, так и не осилил себе никого найти? — нашла я в себе силы поддеть его.

— И не искал, Лиль. Все еще жду тебя. Прилететь?

— Тебе визу не дадут.

— Тогда… прилетай ты, Лиль… — его голос стал еще мягче и теплее. — Возвращайся домой, маленькая моя. Возвращайся. Я тебя обниму, сделаю чай с мелиссой, как ты любишь. Шоколадку достану. Я тут все время покупаю твои любимые шоколадки с апельсином, уже весь шкаф забит, я-то не ем, ты помнишь. Надо же кому-то их скармливать.

— Валер…

— В плед укутаю, лапки твои разотру, помассирую, а потом носочки надену теплые. Будем сидеть вдвоем в обнимку, смотреть что-нибудь хорошее.

— «Чародеев», — сказала я.

Мы всегда вместе перед новым годом смотрели «Чародеев». Хороший, добрый фильм. Наш любимый.

— «Чародеев». И «Эту веселую планету», а потом еще «Реальную любовь».

— Ты же говорил, что это сопли в сахаре.

— Конечно, сопли. Но моей маленькой Лиленьке грустно, и если она хочет сопли, значит будут сопли. И чай. И шоколадка.

— И носочки… — прошептала я.

— И носочки.

Я молчала, согретая его заботой через все невозможно огромное расстояние. И едва слышное дыхание в трубке доказывало мне, что я не одна.

— Спасибо, Валер, — совсем тихо прошептала я, отключая вызов.

Посидела еще немного, глядя на свое отражение в темном экране телефона и снова открыла «воцап», вылавливая там контакт Асель.

Мы в последнее время общались с ней нечасто и все больше на кулинарные темы. Она сильно сдружилась с Вэнди и уже собиралась к ней в гости на Аляску — безумная неостановимая Асель! Я же советовалась, какой еще соус придумать к мясу и, по странной цепочке — от Вэнди к Асель — и от нее уже ко мне, знакомилась с традициями американской домашней кухни. Очень удачно, что можешь приготовить любимому мужу именно те блюда и именно так, как готовила его мама. Я даже отложила пару рецептов на Рождество.

Какое уж теперь Рождество…

Про свои сложности я старалась с Асель теперь не говорить.

Немного боялась, что она начнет обсуждать это с новой подругой.

Но больше… отдалилась, стала другой, уже не той Лилей, что не могла найти себе новый смысл жизни без брака и детей. У всякой дружбы есть свой срок и не стоит раздувать ее огонь искусственно, от этого всем будет только неловко.

Однако сейчас я чувствовала, что только ей могу это сказать.

— Асель, — сообщила я подруге, когда она появилась на экране, укутанная в свои теплые платки. Судя по халату под ними, она уже собиралась спать. — Асель, я возвращаюсь в Россию.

Мне показалось, что мессенджер завис, потому что несколько долгих секунд на экране вообще ничего не менялось.

Я даже тряхнула телефон, но тут Асель отмерла и заботливо поинтересовалась:

— У вас там какая погода?

— Нормальная, — удивленно ответила я. — Тепло, но не жарко.

— Не жарко, значит… Где ж ты тогда головушку напекла, родная?

— Я серьезно, Асель. Больше не могу. Я старалась, но нет, просто нет. Он как будто все время на работе. Как врач. Только врач отрывается от ужина в ресторане, чтобы помочь задыхающемуся гостю, а порноактер — чтобы засунуть член в кого-то. Разные вещи.

— Хорошо, — Асель кивнула. — Допустим. И что дальше? Возвращаешься в Пензу, в свою квартиру, на свою работу?

— Да. Вроде того.

— Все будет как раньше? Холодная зима, пыльное лето, картошка со скидкой в «Пятерочке», лекции в библиотеке?

— Не знаю. Наверное. Это было не так уж и плохо.

— Лиль. Ты же помнишь, в каком состоянии ты была, когда мы познакомились?

— Это после развода, — упрямо ответила я, хотя и сама уже вспомнила, как сходила с ума от пустоты квартиры.

— Вот именно. Я тебе прямо скажу, Лиль. Вот эта вся скандинавская ходьба и валяние из шерсти — это не твое. Ты не одиночка по жизни. Тебе нужна пара, нужна любовь. Иначе ты засохнешь, никакие орхидеи не спасут.

— Я не буду одна.

— Лиль. — Асель нахмурилась, вглядываясь в экран. — Только не говори, что к Валерке вернешься!

— Ну…

— Лиль, да ты чего? Совсем с ума сошла? После всего?

— Он ошибся, Асель. Один-то шанс можно дать человеку. Зато он точно не трахает левых теток у всех на глазах! И у меня на глазах тоже. Я люблю Дэрила, но не могу это больше видеть.

— А ты ему говорила, что не можешь? — аккуратно спросила Асель, натягивая платок на плечи.

— Зачем? Я и так знаю, что он ответит.

— То есть, не говорила, но уже все решила?

— А смысл говорить? Такие у нас были условия! Я терпела, пока могла, но больше не могу.

— Терпела она! — Асель подняла планшет и пошла на кухню. Включила чайник и через шум его кипения возмутилась — А то с Валеркой не натерпелась!

— Я работала над собой, как обещала.

— Поработай еще. Попробуй новую революционную стратегию. Не терпеть, а говорить! На черта ты опять строишь копию своего первого брака?

— Асель, не надо… — я кусала губы, уже жалея, что позвонила ей. Обычно она была на моей стороне, но почему-то не сейчас. Мне хотелось поддержки, хотелось поплакаться, а не отчитывания.

Асель вздохнула, дождалась, пока чайник пропоет свою песнь до конца и после щелчка кнопки в тишине спросила:

— Лиль. Ты уже решила возвращаться, так?

— Так.

— Значит, к этому варианту ты готова. Так что ты теряешь, если просто попробуешь ему сказать, что тебя не устраивает? Всегда можно вернуться к плану А.

— Я не могу… — прошептала я. — Он во мне разочаруется. Я старалась быть хорошей женой, но не справилась.

— Хорошей? Ты будешь просто отличной женой, если улетишь! Классно придумала. Побудь плохой, Лиль. Выскажи ему то, что не нравится.

— Бесполезно…

— Полезно! — жестко отрезала Асель. — Потренируешься на нем, прежде чем опять перед Валеркой стелиться. Может, хоть отвоюешь немножко себя.

— Хорошо, — сказала я, не в силах больше спорить. — Хорошо. Только… Вэнди не говори пока?

— А то она в тебе тоже разочаруется? — съехидничала подруга.

Я прикусила губу и выключила вызов.

Забившись в уголок дивана, я обняла колени и долго сидела, глядя в никуда и надеясь, что мысли как-то сами соберутся в стройную картину — и на поверхность выплывет самое правильное решение.