– Я все поняла, Марина. Спасибо, что рассказала...

– Ты у Аньки спроси, у нее все в порядке с мозгами? Даже мне понравился этот парень.

Татьяна Васильевна положила трубку на аппарат и заплакала. Выходит, она ошибалась в своих предположениях. Он приехал за дочкой и прямо сказал про это, а она... Променяла его на бандита Борю? Да что ж это творится на белом свете?

Борисов сунул телефон во внутренний карман пиджака, нажал кнопку аппарата внутренней связи.

– Максим, выезжаем прямо сейчас.

– Готов, Станислав Петрович! – отрапортовал водитель. Борисов достал из сейфа банковскую упаковку стодолларовых купюр, ровно десять тысяч, сунул в другой карман пиджака и решительно пошел к двери.

Он нормально доехал до Москвы на поезде, здесь все было в порядке, брат и его жена знакомились с историческими ценностями столицы России, не столько брат, сколько Джуди. Володя все это знает с детства. Хорошо, что у них никаких проблем не возникло, Гоша позаботился о безопасности, вечером ужинали в ресторане на Тверской, ну а потом... что потом – ясно, ну и молодцы ребята.

Он с поезда заехал в квартиру на Кутузовском, пожелал им дальнейшего отдыха и направился в офис. Работать, работать, работать! Только работа могла спасти от кошмарных воспоминаний о поездке в Чебоксары. Гавриленко и Столбовский почти собрали уничтоженную было полную версию «ФОБОСа-2», готовили лицензионный диск для передачи Володе в полном соответствии с заключенным контрактом. Работа над новыми играми, новыми программами шла полным ходом. Выслушал рапорт бухгалтерии о текущих финансовых делах, доклад отдела распространения...

И тут странный звонок из Чебоксар.

Он не сразу понял, что к чему, но все же понял! Да ведь филолог, воспитанный на русской классике! Это теперь сплошь и рядом «рояль в кустах» прослеживается. А прежде все строилось на принципе психологической закономерности. Вот исходя из нее он и понял, в чем там было дело.

Борисов решительно прошел по коридору, спустился вниз, вышел из офиса, сел в «мерседес», ожидавший его у подъезда.

– На улицу Барклая, Максим, – приказал он.

– Понял, босс, – кивнул Максим.

Машина вырвалась на московскую улицу, Борисов откинулся на спинку сиденья, проигрывая в памяти предстоящую встречу.

На улице Барклая он решительно вошел в салон красоты «Фиалка», очень даже приличный салон. Да и публика в нем была весьма известная. Борисов поздоровался с Олегом Меньшиковым, поцеловал ручку Наталье Крачковской, они ждали своей очереди, наверное к разным специалистам. К нему подбежала девушка в синем халате, улыбнулась.

– Добрый день. Вы записаны на процедуру или?..

– Нет, я хочу видеть вашу хозяйку, Сюзанну. Она здесь?

– Как вас представить?

– Станислав Борисов.

– Пожалуйста, подождите.

Девушка ушла, но скоро вернулась, с улыбкой велела Борисову следовать за ней. Он и последовал и скоро оказался в уютном кабинете, где за солидным столом в окружении экзотических растений сидела Сюзанна.

– Ста-ас... – с улыбкой сказала она, вставая с кресла. – Я жутко рада. Правда-правда. Кофе? Виски?

– Да нет, спасибо, я ненадолго, Сюзи, – сказал он. Несколько мгновений они стояли молча друг напротив друга, а потом Сюзанна сказала с улыбкой:

– Ты ездил, искал свою даму, Стас? Не нашел и вернулся ко мне? Я очень рада. Поедем прямо сейчас в... Нет, лучше к тебе в ту квартирку. Знаешь, мне там было очень хорошо с тобой, правда. А может – шашлыки устроим? Ты ведь хотел...

– Да, хотел... но теперь не хочу, извини, пожалуйста. Я действительно только что вернулся из города Чебоксары. Ты тоже там была, верно?

– А что мне там делать?

Борисов внимательно смотрел на ее красивое лицо, оно менялось. Жесткая напряженность проступала под гримом вежливости. Красивая женщина, но бывают красивые, а бывают любимые, и это большая разница. Красивых много, а любимая – одна. И если красивая хочет разлучить его с любимой – она враг. Именно так и смотрел Борисов на красавицу.

– Действительно нечего, – с холодной усмешкой сказал он. – Зря потратилась на билеты. И на подлость.

– Что ты имеешь в виду?

Борисов достал из кармана пачку долларов, бросил на стол:

– Возвращаю гнилые деньги, Сюзи. Я не знаю, вернется ли Аня ко мне, но она свободна от всех договоренностей.

– Не понимаю...

– Все ты прекрасно понимаешь. Я тебе вернул десять тысяч, и она об этом знает. Пока, Сюзи.

– Ну ты и скотина, Стас!

– Это твое мнение, – сказал Борисов, подходя к двери.

– Самая настоящая скотина! – зло крикнула Сюзанна. – Чем она тебя купила?!

– Она настоящая, Сюзи, – сказал Борисов и за–крыл за собой дверь.

Сюзанна что-то яростно кричала ему вслед, но он не пытался расслышать ее слова, просто шагал по красивому салону к двери, чувствуя на себе вопросительные взгляды элитных завсегдатаев, которые тоже слышали возмущенные крики хозяйки и не могли понять, чем же ее так расстроил этот вежливый, симпатичный мужчина. Ну да это их дело. Он не знал, вернется ли к нему Аня, когда узнает обо всем, или все же останется в своем городе с этим Борисом... Он сделал все, что должен был сделать. Поступил правильно и, главное, угадал. Да нет, скорее, верно оценил ситуацию и принял нужное решение.

А как поступит Аня – это ей решать... Теперь – только ей. Он вышел из салона, плюхнулся на переднее сиденье своего «мерседеса», устало сказал:

– Поехали домой, Максим.

– Понял, Станислав Петрович, – кивнул водитель.

Ему очень хотелось спросить, что ж такое произо–шло с боссом в салоне, которым, он уже знал, владела красотка Сюзанна, но промолчал. С некоторых пор Максим стал меньше задавать вопросов о личной жизни босса. Уж больно она серьезной стала, чужая личная жизнь.

Аня не стала звонить, открыла дверь своим ключом и тут же наткнулась на укоризненный взгляд матери – Татьяна Васильевна стояла в прихожей, внимательно глядя на дочь.

– Что, мам? – устало спросила Аня.

– Нам нужно поговорить, Анна, – сказала Татьяна Васильевна. Аня невесело усмехнулась. Давно мать не называла ее «Анной». Все «Анюта»... И что же она узнала?

– Ну говори, – сказала Аня.

– Я виделась вчера со Станиславом.

– И что?

– А сегодня разговаривала с матерью Аллы, ты даже поговорить со Станиславом не захотела!

– Он тебе заплатил за такие речи, мам?

– Это тебе заплатили дочка, десять тысяч, которые лежат в твоем столе... Какая тварь дала тебе эти грязные деньги?