— Не знаю, может, в самом деле Молчун, но я в этомочень сильно сомневаюсь. Парень погиб, а Настю Молчун заставил лечиться. Ну онас наркоты перешла на водку. Когда Молчуна убили, Настя из «Пирамиды» невылезала. У меня там девчонки знакомые остались, перезваниваемся. Тимур неубивал, — сказала она. — Все это чушь. Менты глупости болтают, потомучто работать лень и настоящего убийцу искать тоже неохота. А вы должны, вы ведьему человек не чужой. Правильно? — Она посмотрела без намека наязвительность, скорее с суровостью, и продолжила:

— Ну а я… любая помощь…

— Вы считаете его своим другом? — влез Стас, которого,в общем-то, никто не просил открывать рот.

— Другом? — усмехнулась она. — Нет, недругом… — Она одарила меня весьма красноречивым взглядом, поднялась и, непрощаясь, ушла.

— Извини, — кашлянув, пробормотал Стас.

— Да ничего, — милостиво отозвалась я. — Вследующий раз старайся больше молчать.

— Между прочим, общеизвестно, что мафиози не склонны кмоногамии, и такая девушка, как ты…

— Будешь надоедать, отправишься в гостиницу, —перебила я, он затих, что позволило мне выпить чашку кофе с удовольствием.

Итак, сведения, полученные мной, плохо стыкуются междусобой. С одной стороны, жертва любви мафиози, с другой — наркоманка, которой нетерпится оказаться на помойке. Допустим, истина где-то посередине, но что этодает мне? Я вдруг вспомнила выражение лица Аллы и досадливо поморщилась. Что ж,вкус у Тагаева неплохой, это следует признать. Кажется, девушка влюблена в негодо сих пор. Интересно, ее преображение из танцовщицы во владелицу кафепроизошло с его помощью? Впрочем, это не мое дело.

Я позвонила Артему и попросила уточнить сведения о возможномпристрастии убитой Гавриловой к наркотикам, знать не зная, зачем мне это надо.«То, что Тимур оказался замешанным в убийстве, это случайность или все-такиспланированная акция?» — думала я, шагая к машине. Алла права, в этом деледействительно много несуразностей, если, конечно, отмести версию о том, чтоТимур действительно убил девушку в пьяном угаре. Как-то мне довелосьприсутствовать при вспышке его гнева. До убийства не дошло, но впечатлениеосталось незабываемое. Он был раздражен, очень возможно, больше чем простораздражен, и в тот момент испытывал к женщинам самые недобрые чувства. К томуже был сильно пьян, а девушка могла сама, того не желая, спровоцировать его.

Я с тоской пнула колесо своей машины. Может, Тимур поэтому ине хотел моего вмешательства в расследование, чтобы не открылась этанеприглядная истина? Довольно глупо. Нет, я не хочу видеть его убийцей. Оченьне хочу. Допустим, это все-таки чей-то хитрый ход… иди идиотский, каквыразилась Алла. Впрочем, почему идиотский, раз Тагаев в тюрьме? Возможно, этои было целью. И то, что выглядит это преступление столь дурацки, только на рукузаказчику.

— Может быть, откроешь машину? — услышала я. Яоткрыла. Стас плюхнулся на сиденье и заботливо спросил:

— Тебя огорчили ее слова?

— Что? А, нет. Ты же сам сказал, ждать моногамии отмафиози довольно глупо.

— Я рад.

— Чему?

— Твое отношение к этому говорит о том, что он тебе, всущности, безразличен.

— Просто я не ревнива.

— Глупости. Когда любишь по-настоящему, ревнуешь даже ксолнечным лучам.

— Это как? — удивилась я.

— Они, а не мои руки касаются твоего лица, —улыбнулся Стас. — Как видишь, я романтик.

— Идиот ты, прости господи, — покачала я головой инаконец-то тронулась с места. На «идиота» он совершенно не обиделся и тут жепринялся трещать:

— Знаешь, в работе следователя, безусловно, есть своиплюсы. Постоянно узнаешь что-то новое…

— Ага. С людьми общаешься, часто бываешь на воздухе.

Он засмеялся и спросил:

— Где ты этому научилась?

— Чему?

— Ну… задавать вопросы и вообще… У тебя это получается,как у заправского сыщика.

— Ты мне льстишь.

— Нет, серьезно. Какое у тебя образование?

— Ниже среднего.

— Я серьезно. Что, так трудно ответить?

— Юридическое.

— Тогда понятно. А в милиции работала?

— Год.

— А потом стала пресс-секретарем?

— Да, выдвинули из рядов за ум и смекалку.

Я притормозила возле супермаркета. Стас поинтересовался:

— Куда мы?

— Вот сюда. У Сашки кончились консервы.

— Если здесь найдется фасоль, я приготовлю такое блюдо,пальчики оближешь.

— Ты еще и готовишь? — усмехнулась я.

— Я живу один с семнадцати лет, поневоле научишься. Апочему ты не спросишь, где я учился?

— Мне неинтересно. Если ты хороший человек, так какаяразница, что ты там закончил, а если жулик, правды все равно не скажешь. Авранье чего слушать?

— Ты меня подозреваешь? — вроде бы обиделся он.

— А ты как думал?

— Я думал, тебе прекрасно известно, какие чувствадвижут мною. По-твоему, если мужчина хочет помочь женщине, попавшей в беду…

— В беду попал ты. Это тебя ребята обещали на кускиразрезать. Я-то при чем?

— Не могу понять, когда ты шутишь, а когда говоришьсерьезно. Лично я вижу ситуацию так: ты принцесса, которую окружают злобныенедруги, а я твой верный рыцарь…

— Я слышала, что поляки страшные бабники, но чтобдураки…

— Я литовец.

— Тоже не очень хорошо.

Стас засмеялся и ткнул пальцем в длинный ряд банок:

— А вот и фасоль. Берем?

Поход за продуктами занял довольно много времени. Сашказабрался в тележку и весело поглядывал оттуда, вызывая улыбки у покупателей.