– Поппи! Ты уже встала? Мне нужно в туалет. Ты можешь меня проводить?

– Минутку, папа! – кричу я, стараясь говорить так, будто все в порядке.

– Ты не прислушивалась ко мне, Попс. Пришлось кое-что сделать, чтобы привлечь твое внимание. Но, надеюсь, теперь ты начнешь вести себя разумно, и мы сможем поговорить. Я сообщу тебе время и место.

И прежде чем я успеваю что-нибудь сказать, связь обрывается.

Оставалось только смириться с жизнью. Так меня воспитывали. Поэтому я исправно готовила еду Джоку, убирала нашу жалкую квартирку и заботилась о Стюарте – объятия его пухлых ручек приносили утешение. Но от обиды и чувства вины я заболела. Перестала есть. Кожа под волосами начала зудеть и вскоре покрылась болезненными красными язвами. Врач диагностировал псориаз. Я постоянно вскакивала в четыре часа утра, а затем на цыпочках спешила к спящему сыну, чтобы проверить, дышит ли он еще. По какой-то причине меня охватил страх, что он может умереть. Я склонялась над его кроваткой, заранее в ужасе от того, что могу там увидеть.

Но его грудь ровно поднималась и опускалась.

Люди начали замечать мою худобу.

– Ты совсем отощала, – ворчал Джок, когда домогался меня. – Это отвратительно.

«Ничего, найдутся другие женщины, которые тебя удовлетворят», – чуть не сказала я. Однако воздержалась от комментария. Я предполагала, что их больше, чем одна, потому что запах духов от рубашек Джока всегда был разным.

И вот однажды, когда мы со Стюартом гостили у моей матери, та заявила, что желает «сказать мне пару слов».

– Не беспокойся о ребенке, – махнула она рукой в сторону внука. – Какое-то время он прекрасно посидит один перед телевизором.

Мне было любопытно, что же мама собирается сообщить. Она выглядела решительно, пока выдвигала себе кухонный стул и усаживалась.

– Я хочу сказать тебе прямо. Твой Джок был с другой женщиной.

– Знаю, – кивнула я.

Ее глаза расширились.

– Знаешь? И что ты думаешь с этим делать?

– Сохранять брак, – ответила я. – Как ты мне и говорила.

– Я не имела в виду, чтобы ты закрывала глаза на проституток.

Я уставилась на нее:

– Что?

– Его видели выходящим из той дыры на Кросс-лейн.

Я знала этот бар. Все знали. Это место пользовалось дурной славой.

Мама протянула руку и погладила мою ладонь.

– Тебе нужно быть осторожной, девочка. Ты можешь от него что-нибудь подцепить.

Я вспомнила, как вся чесалась после того, как Джок в последний раз прикасался ко мне. Он отказывался надевать презерватив (или «резиновый Джонни», как мы тогда их называли), настаивая на том, что предохранение – моя проблема. Поэтому я пользовалась «голландской кепкой». Но она была далеко не так надежна.

– Что же мне делать? – спросила я.

– Лучше проверься, на всякий случай, но не у нашего врача. Иди туда, где тебя никто не знает. Таких клиник полно.

Я была удивлена, что моя мать так хорошо осведомлена об этом. Вернувшись домой, я пролистала «Желтые страницы», едва сдерживая дрожь в пальцах. В центре Лондона нашлось какое-то медицинское учреждение под названием «Консультационный центр доктора Брук», так что я подняла трубку и записалась на прием, удивляясь себе – что же, черт возьми, я делаю. Потом запаниковала. Я почти никогда не ездила «в западном направлении». Вдруг кто-нибудь из приятелей Джока увидит, как я сажусь в 38-й автобус? Поэтому я надела старую шляпку, натянув ее поглубже, чтобы прикрывала лицо. Мама согласилась посидеть со Стюартом.

Когда я туда добралась, мне пришлось сначала прогуляться вокруг квартала, чтобы собраться с духом и войти. Вскоре я сидела в приемной, прячась за журналом. К тому времени, как доктор Брук позвала меня в кабинет, я была как один сплошной комок нервов. К своему смущению, я внезапно ударилась в слезы прямо на кушетке во время осмотра.

– Вы ничего не хотите рассказать мне? – спросила она. – Не волнуйтесь, у нас все совершенно конфиденциально.

Доктор Брук выглядела такой теплой, доброй и понимающей, что я неожиданно для себя выложила ей все, включая свою вину перед Джейн, которая заставляла меня мириться с подобным обращением Джока.

– Похоже, на вас навалилось слишком много проблем, – заметила она. – Если желаете, я могу порекомендовать вам семейного психолога.

Но я вежливо отказалась. Мне уже было стыдно, что я рассказала ей все это.

Позднее я вернулась за результатами анализов.

– Хорошие новости, – сообщила доктор. – У вас все чисто. Но я бы посоветовала позаботиться о том, чтобы ваш муж тоже прошел обследование.

Она просто не знала Джока. Он бы взбесился, предложи я ему такое.

– А знаешь, – произнесла мама, когда я рассказала ей. – Это не такая уж плохая идея. Иногда мужчины вроде твоего ведут себя сурово, но в глубине души они боязливее, чем кажутся. Скажи ему, что его видели на Кросс-лейн. Объясни, что у тебя появился зуд и ты проверилась. Сделай вид, будто у тебя что-то нашли, но это лечится. Дай понять, что, по словам доктора, у тебя это с недавних пор. Чтобы Джок не смог обвинить тебя.

– Ты о чем? – спросила я, подхватывая подошедшего Стюарта, чтобы якобы обнять, но на самом деле скрыть за ним свой румянец.

– От меня-то не скрывай, девочка. Людям рты не заткнуть. Одна из женщин, с кем я играю в «бинго», мать той девушки, которая работала у твоего кавалера.

– Доун из агентства?

– Она самая. Доун не очень-то обрадовалась, когда ей сообщили, что она больше не нужна. Она вернулась за забытым джемпером и увидела тебя с тем парнем, Гэри, через окно. «Они стояли слишком близко друг к другу» – так Доун выразилась. Поэтому решила прийти за джемпером в другой раз. «У меня были подозрения еще до того, как от меня избавились», – теперь твердит она.

Мама многозначительно посмотрела на меня:

– Его жена была твоей подругой, прежде чем покончила с собой, не так ли?

Я покраснела еще больше:

– Тогда почему ты ничего мне не говорила?

– Наверное, потому, что видела, как ты несчастлива с мужем.

– Но ты сказала мне, что я должна сохранить свой брак.

– Это было до того, как я поняла, с каким мужчиной ты связалась. – Она шмыгнула носом. – Кроме того, времена меняются. Теперь все по-другому. Но ты все равно в итоге не захотела бы растить ребенка самостоятельно. Это чертовски сложно.

Я с трудом верила ее словам. Мама была последним человеком, от которого я ожидала сочувствия.

– А связываться с женатым парнем было просто верхом глупости. Бедная его жена.