— Сергей Юрьевич, мы же договорились с вами, — Жуков побарабанил пальцами по столу.

— Бывает… Только она ни к каким планам, ни к каким митингам не имеет отношения! Я честно говорю!

— Похоже, она вам нравится? Ну, как женщина?

— Она многим нравится. За ней даже ухаживают.

— Даже так?

— Но только вы не подумайте, — студент сильно нервничал, — она не из таких… Она ничего не позволяет никому…

— Вы где-нибудь ещё встречались с Лерой Германовной? Я имею в виду не ваши общие компании.

— Нет.

— И не видели её больше нигде? Ну, может, случайно?

— Нет… Впрочем, было как-то…

— Я вас слушаю, Сергей Юрьевич, — мягко надавил голосом Жуков.

— В моём доме видел… Нет, нет, она не ко мне приходила, не ко мне. Она этажом выше была, с мужчиной каким-то.

— С мужчиной? С мужем, наверное, — бросил наживку Жуков. — Может, она там живёт, а вы не знали?

— Нет, живёт она в другом месте. Я её провожал однажды.

— Интересно. У вас, оказывается, настолько близкие отношения?

— Нет, не настолько. Просто поздно было в тот день. Это после концерта в клубе МГУ было. Ну вот я и вызвался проводить… Но вы не подумайте, между нами — чисто товарищеские отношения, — студент совсем стушевался.

— Ладно, оставим эту тему, — смягчился Жуков. — Считайте, что мы о Фирсовой вообще не упоминали. Это лишь моё профессиональное любопытство. Спрашивать могу бесконечно и обо всём… Что ж, ещё раз до свидания, Сергей Юрьевич.

— До свидания.

Анохин ушёл, кивнув головой, и Жуков сразу поднял трубку телефона. Набрав номер, он долго ждал.

— Алло? — услышав голос Владимира Нагибина на другом конце провода, он нахмурился. — Володя, привет, это Жуков. Разговор есть.

— Срочный?

— Лучше увидеться поскорее. Хочешь, я подскочу на Лубянку и отвезу тебя домой?

— Ладно. Я сейчас разгребу кое-какие бумаги и через тридцать минут буду на улице.

* * *

Когда Владимир вышел из подъезда, Жуков уже ждал его в машине на парковке.

— Здравствуй, — Нагибин протянул руку. — О чём разговор?

— Володь, не буду ходить вокруг да около, — Жуков надавил на педаль, и «москвич» выехал на улицу. — Я по поводу твоей Леры.

— А что по поводу неё?

— На неё пришла бумага…

— Что за бумага? Кляуза?

— Да, анонимка.

— И в чём же доброжелатели обвиняют Леру? — Нагибин горько усмехнулся. — В не достаточной политической грамотности? Смешно, она же старший преподаватель на кафедре… Что-нибудь не то ляпнула на лекции? Ах, догадываюсь… Недостойное поведение? Аморалка? Как был наш народ сволочью, так и остался… Надеюсь, ты не дашь ход этой бумаге? Мы же с Лерой думаем о том, чтобы расписаться…

— Володь, ты меня знаешь. Я людей на этот крючок никогда не подсаживаю. Я с твоей Лерой лично не знаком, хотя она работает в МГУ на кафедре политэкономии. На беседу я её, естественно, не вызывал…

— Спасибо.

— Меня не интересует, сколько у неё любовников, — горько улыбнулся Жуков. — Если это не влияет плохо на исполнение профессиональных обязанностей, то мне наплевать на какие бы то ни было сексуальные контакты. И если эти любовные похождения не могут использоваться как основание для вербовки, то меня такие похождения не интересуют. Будь у неё хоть сто любовников…

— Какие сто? Коля, ты что? Лера верна мне! — возмутился Нагибин. — И это не любовные похождения! У нас серьёзно!

— Тут дело в другом, Володь, — Жуков стал совсем серьёзным.

— В чём?

— Человек, который слил мне эту информацию, указал даже адрес, где Лера встречается с любовником… То есть с тобой.

— Ну? — Нагибин насторожился.

— Это адрес конспиративной квартиры. Ты завязывай с этим делом.

— Не понимаю.

— Всё ты понимаешь, Вовка. Ты мотаешься на эту квартиру под предлогом встречи с источником, а в действительности шашни крутишь на служебной хате. Ты понимаешь, чем это пахнет?

Нагибин подавленно молчал.

— Вовка, мы живём в стране, где соглядатаев больше, чем деревьев в лесу. Тебе лучше других известно, что они готовы по трупам пройти, лишь бы хоть как-то выдвинуться. Их не волнует в действительности ни престиж Советского Союза, ни достижения учёных, ни что-либо другое. Им даже на законы насрать. Они только о собственной шкуре пекутся, хотя прикрываются идейностью… Но мы-то с тобой пошли в органы, чтобы законность блюсти в государстве. Зачем же ты службу смешиваешь с личной жизнью?

— Не читай мне нотаций! — огрызнулся Нагибин.

— Володь, я и сам иногда работой прикрываюсь, когда хочу от семьи отдохнуть, но всему есть разумная мера. Прикрываться службой — это одно, а на конспиративную квартиру любовницу водить — совсем другое дело.

— Во-первых, не называй Леру этим словом. А во-вторых, где мне встречаться с ней? К себе водить? Или к ней бегать, когда у неё лекций нет и муж на работе? Мы любим друг друга! Как нам быть? Мы же не в Америке, где любой человек может снять номер в мотеле на пару часов. Мы же не можем в гостиницу пойти.

— Этот вопрос меня не интересует, сам решай, куда хер приткнуть, когда он встаёт.

— Вот я и решил.

— Ты же профессионал! Как ты мог привести постороннего человека на тот адрес?

— Лера мне не посторонний человек! — Нагибин принялся барабанить пальцами по стеклу.

— Во-первых, она сестра Анатолия Серёгина, а он — диссидент. Ты сошёлся с ней, когда разрабатывал Серёгина. Твоя связь с ней — уже переход за рамки дозволенного. А твои встречи с ней на конспиративной квартире — самое настоящее преступление… Володя, если это дошло до меня, то может стать известно ещё кому-нибудь. Мы с тобой друзья, поэтому я сразу рассказываю тебе.

— Что ты от меня хочешь?

— Чтобы ты не терял голову… Я этой информацией, разумеется, ни с кем делиться не намерен.

— Спасибо, — Нагибин сильно потёр лицо руками, но в голосе его слышалась не благодарность, а раздражение.

— Но ты прекрати свои встречи по этому адресу.

— Не лезь в мою личную жизнь!

— Плевать на твою личную жизнь! Я говорю о твоей работе! Ты хочешь, чтобы тебя из органов попёрли?

Нагибин молчал.

Проснувшись рано утром, Юдин поднялся на локтях и уставился в стену. Рядом тихо посапывала Эльза, лёжа на животе и обхватив подушку обеими руками. Её лицо затерялось под растрёпанными волосами.