— Я видел её с мужчиной, когда ходил в гости к Анохину, — сказал он. — Она выходила из квартиры этажом выше.

— Вы уверены, что это была Лера Германовна?

— Уверен, Николай Константинович. Мы покурить вышли с Анохиным, стояли между этажами. Ну, я и увидел её…

— Анохин тоже видел её?

— Да. Расстроился немного… Знаете, о таких женщинах всегда думаешь как-то так…

— Как?

— Ну, они кажутся такими, что ли, правильными. Вроде как у них не может быть сексуальных связей.

— А почему вы решили, что это сексуальная связь? — уточнил Жуков.

Агент пожал плечами:

— Ну, этот мужчина так за талию держал её… Это же видно! У них отношения!

— Понятно…

В голове Жукова мелькнуло подозрение.

После этого разговора с агентом он безотлагательно заглянул в личное «дело» Анохина и выяснил адрес его проживания. То, что Жуков обнаружил, потрясло его в полном смысле этого слова. В доме, где проживал студент Анохин находилась конспиративная квартира, где Жуков встречался со своими информаторами до перехода «под крышу» МГУ. Этажом ниже жил Анохин. Жуков несколько раз перепроверил себя с карандашом в руке — да, всё совпадало! Стало быть, если Лера Германовна встречалась на той квартире, то она была либо агентом КГБ, либо… Либо её водил туда Володька Нагибин, ведь это с ним она завела роман!

«Но, Вовка, сукин ты сын, это же конспиративная квартира, а не бордель! У твоей Леры брат в разработке! Как же ты можешь?»

Николай размышлял над полученной информацией несколько дней. На сегодня он назначил встречу Анохину. С этим студентом пора было побеседовать о его свободомыслии, так как сигналы поступали всё более тревожные, а теперь можно будет уточнить кое-что о Лере.

Как только в дверь постучали, майор Жуков загасил сигарету, потыкав её в пепельницу.

— Войдите, — тоненькая струйка дыма ещё вилась над столом.

— Николай Константинович, здравствуйте, — в кабинет робко вошёл Анохин, ему было двадцать два года, и он вполне соответствовал внешне своему возрасту. — Вы меня вызывали?

— Добрый день, Сергей Юрьевич, — Жуков кивнул головой и указал рукой на стул с противоположной от себя стороны стола.

Вошедший сел. Его глаза беспокойно засновали по поверхности стола., руки напряжённо сжались в кулаки.

— Беседа нам предстоит серьёзная, Сергей Юрьевич, — заговорил Жуков, перелистывая лежавшую перед ним папку с документами и поглядывая изредка на студента. — Насколько я знаю, вы на хорошем счету почти по всем дисциплинам, особенно по профильной. Вас хвалят, говорят, что из вас получится настоящий специалист. Кхм, кхм… В армии вас хорошо характеризовали.

— Я не понимаю, Николай Константинович, — он поспешно перевёл взгляд на стену и зафиксировал его на большой застеклённой фотографии Ленина, висевшей за спиной Жукова. Ленин дружелюбно улыбался, прищурившись и приложив раскрытую ладонь к козырьку своей кепки. — Я не понимаю, зачем меня вызвали.

— Скажите спасибо вашим товарищам за заботу.

— Не понимаю, — ответил юноша, теперь уже совсем подавлено.

— Плохих друзей выбрали, Сергей Юрьевич… Вы с ними открыто, а они на вас кляузы пишут… Не догадываетесь, кто подставил вас?

— Я даже не знаю, о чём речь, а вы спрашиваете, не догадываюсь ли я, кто мог на меня настучать.

— Настучать… Плохое слово, — Жуков внимательно смотрел на сидевшего перед ним студента. — Впрочем, не в слове суть дела. Вернее, как раз в слове-то всё дело. Давайте напрямую.

— Давайте.

— Слишком критично вы настроены по отношению к нашему государству, а оно, между прочим, даёт вам бесплатное образование, чтобы вы могли в будущем посвятить себя профессионально любимому делу. Или вы думаете, что вы будете чернить наш строй, а этот строй только пожурит вас и благословит на дальнейшую учёбу?

— Я ничего и никого не черню, — начал было Анохин.

— А вот у меня есть информация, что вы несколько раз проводили заседания политического клуба и готовились в начале очередного учебного года провести демонстрацию протеста. Разве не так? Скажите мне, Сергей Юрьевич, что это у вас за клуб такой? Кто там в роли заводилы выступает?

— За кого же вы принимаете меня, Николай Константинович? Думаете, я стану моих друзей выдавать?

— Из ваших слов я делаю вывод, что политический клуб не есть фикция, раз есть кого выдавать.

Юноша болезненно поморщился, поняв свою оплошность. По лицу Жукова пробежала тень улыбки.

— Эх, мальчик, мальчик, — с грустью сказал он. — Куда вы лезете? Какой из вас подпольщик? Вы же ни черта не смыслите в этом деле… Или просто захотелось немного погеройствовать?

— Ничего мне не захотелось, — едва слышно ответил Сергей. — А ребят никого не предам.

— Ну, во-первых, они-то вас предали. Не все, конечно, но кое-кто. Испугались последствий, покаялись и вас заложили с потрохами. А во-вторых, что такое предательство? Что такое измена? Вы помните декабристов?

— Помню, только при чём тут декабристы?

— Объясню, — Жуков закрыл папку и отодвинул её. — Декабристы, как известно, были дворянами и офицерами, следовательно присягали на верность царю. Однако, несмотря на присягу, создали тайное общество, целью которого было изменение существующего строя. Помните?

— Помню.

— Когда же попытка вооружённого переворота была подавлена, а зачинщиков арестовали, они, как и вы, стали твердить о том, что не пойдут на предательство, ибо предательство есть подлость, а совершить подлость им не позволяет честь. Но на предательство родины они ведь пошли, организовав тайное общество! Так где же логика?

— Не понимаю, куда вы клоните.

— Всё вы понимаете. Но если не понимаете, то я растолкую. Кормиться из рук государства вы не отказываетесь, пользоваться предоставляемыми благами вы не отказываетесь, а исподтишка подкоп готовите под советский строй. Разве это не предательство? Разве не подлость? — Жуков говорил ровным голосом, спокойно, без малейшего намёка на упрёк или осуждение. — Ответьте мне, Сергей Юрьевич, разве это не измена родине? Вы же в армии служили, присягу давали. «И пусть меня покарает рука советского народа…» Помните?

Сергей молчал.

— Может, вам просто стыдно признаться в том, что запутались? — ухмыльнулся Жуков. — Я думаю, пусть лучше пусть будет стыдно сейчас, когда можно всё исправить, а не потом, когда только локти кусать останется… Вы вот на своих заседаниях говорили, что народ есть толпа, что толпа всегда идёт туда, куда её погонят и что людей наших большевики завели в тупик. Ваши слова?

Сергей молчал.

— Давайте порассуждаем, Сергей Юрьевич, — предложил Жуков. — Как вы-то лично собираетесь народ к лучшей жизни привести? Ежели народ — толпа, то вы ведь тоже решение за народ хотели принять, куда идти, не так ли? Вы же почему-то думаете, что вы лучше других знаете, что такое «хорошая» жизнь. А людей, может, вполне удовлетворяет их положение. Да, у нас не слишком яркая жизнь, с буржуазными государствами не сравнить. Зато каждый имеет свой кусок хлеба. Или вы не согласны? Есть, конечно, выдающиеся личности, вот им бывает тяжко. Но выдающимся людям в любом обществе трудно, потому что они всегда заглядывают за горизонт… Что же вы молчите? Вы не стесняйтесь, говорите. Быть может, мы разберёмся во всём, отыщем сообща, где вы заблуждались, исправим…