– Мне нужно предупредить Стерлинг, что у тебя все хорошо.

– Да, конечно, – нарочито веселым голосом попыталась сказать я и смахнула слезы. – Она, наверное, очень волнуется. Забудь, что я сказала. К тому же я устала. Усну раньше, чем ты закроешь дверь.

Вулф кивнул и оставил дверь приоткрытой.

Я была слишком измотана, чтобы оплакивать свою оставшуюся без ответа просьбу, и уснула в ту же минуту, как он вышел из моей комнаты. В стакане с водой плавала наполовину выкуренная сигарета – привычка, которая вынуждала Вулфа чертыхаться, когда он убирал их за мной.

Когда утром я проснулась, на часах было семь. Я попыталась потянуться, но мое тело придавило что-то грузное и массивное. Господи. Неужели меня ранили слишком сильно? Я едва могла пошевелиться. Попытавшись поднять правую руку, чтобы дотянуться до будильника и остановить его звон, я поняла, что двигаться мне мешает не боль.

Позади меня спал мой муж, прижимаясь животом к моей спине. Он не снял костюм, а дыхание его было тихим и глубоким. Я ощутила через одежду, как к моей заднице прижимается его пенис. У него был утренний стояк. Мое лицо начало заливать краской, и я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку.

Он вернулся в мою комнату. И провел ночь в моей постели. Я попросила его об одолжении, и хотя Вулф открытым текстом предупреждал, что этого не случится, все же исполнил мою просьбу.

Я положила кисть на его руку, которой он обвивал мою талию, а Вулф прижался носом и губами к моей лопатке. Сегодня утром я молилась лишь об одном: пусть это будет не сладкая ложь, а запретная правда.

Еще одну ложь мне не пережить.

Но найти правду и копать, пока истина не всплывет наружу… к этому испытанию я готова.

Вулф

Задолго до того, как узнал о существовании Франчески Росси, я подробно изучил рабочий распорядок ее отца. Жажда мести требует полной отдачи, и чем больше у тебя на руках информации, тем более серьезный урон удастся нанести. Я искал слабые стороны в делишках Росси и лазейки в его сделках, когда по факту самую большую ценность представляла его дочь. Потеря этой ценности была несовместима с жизнью и являлась более личной, чем утрата любого стриптиз-клуба, что я мог закрыть. Беда в том, что Артур Росси больше не дорожил своей дочерью. В его глазах она ему теперь не союзница. И что еще хуже, Франческа замужем за человеком, который намеревается уничтожить дело Росси, а не наследовать его.

Правила игры изменились.

Артур позволил Майку Бандини покуситься на его дочь.

Потому что его дочь также была мне женой.

А моя жена, как я по глупости показал ему, важна для меня.

Мой «Ягуар» остановился перед ресторанчиком «Мамина пицца» в Маленькой Италии. Это было милое местечко, пропахшее закваской свежего хлеба, томатным супом и моей треклятой скорбью. Каждый месяц бизнес терял тонны денег, но служил отличным местом для их отмывания. Именно здесь и проходили ежедневные встречи Синдиката. Какие бы мрачные чувства я ни испытывал втайне к «Маминой пицце», они не помешают мне высказать этим идиотам все, что я думаю.

Смити вышел из машины и открыл мне заднюю дверь. Я легкой походкой вошел в ресторан, не удостоив взглядом тучную растерянную даму за стойкой, и прошел через дверь за ее спиной. Войдя в тусклую комнату, я увидел десятерых мужчин, сидящих за круглым столом, накрытым старой красно-белой скатертью в комплекте с желтой, наполовину сгоревшей, незажженной свечкой, перед которой сидел мой тесть.

Круглые столы нарушали иерархию.

В мой последний визит в «Мамину пиццу» стол был квадратным, а во главе него сидел Артур Росси.

А за его спиной за стеклом висели ружья. Охренеть как оригинально.

Назойливая женщина у меня за спиной одновременно орала и извинялась. Я прошелся к столу и перевернул его, отчего все содержимое – пиво, вино, вода, апельсиновый сок и хлебные палочки – опрокинулось на мужчин. Разинув от шока и гнева рты, они сидели, молча взирая на меня. Я встал напротив Росси, чьи брюки пропитались вином, которое он пил. Рядом с ним сидел Майк Бандини, отец Анджело. Он медленно начал подниматься. Либо сбежать собирался, либо навести на меня револьвер. Но я схватил его за плечо, впившись пальцами в проступающие под кожей кости, толкнул обратно на стул и пнул тот через всю комнату. От приложенной силы деревянные ножки проехали назад по полу. Я бросил мельком взгляд на Артура, довольный тем, что его ладонь по-прежнему была забинтована после той ночи, когда он обагрил белые простыни своей кровью.

– Как поживает твое лицо, Бандини? – Я приветливо улыбнулся отцу Анджело, на что он резко втянул воздух и ухмыльнулся.

– Цело-невредимо. – Он огляделся, пытаясь оценить реакцию окружающих на мой внезапный визит.

Мужчины побелели как смерть и наделали от испуга в штаны. Я не полиция. С копами-то они справятся. Я – тот, в чьей власти уволить Уайта, и, хуже того, тот, кто может закопать Бишопа и Росси в дерьмо, из которого они не выберутся. Устранить меня не получилось. А теперь об этом даже речи быть не может. Напротив здания меня ждут водитель и два сотрудника безопасности.

– Рад слышать, потому что лицо моей жены тем же похвастаться не может. У нее из носа до сих пор кровь идет. – Я резко ударил его кулаком по носу.

Мужчины вскочили, но Артур, крепко сжав губы, жестом велел им сесть. Голова Майка дернулась назад, а стул отлетел и упал вместе с ним на пол. Я сделал два шага, приблизившись к нему.

– Еще у нее болят ребра, – добавил я и пнул Майка под дых.

Мужчины охнули, рассвирепев от уязвимости своего положения. Я вытащил из нагрудного кармана платок и вытер руки, демонстративно вздохнув:

– Наконец, что не менее важно, губы у нее тоже болят. Разрешаю тебе выбрать: кулак или нога?

Я опустил взгляд на Майка и наклонил голову. Меня неприятно поразило, что сегодня я проснулся в постели жены. Но, почувствовав, как ее попка легонько трется о мой стояк, словно пытается сделать мне приятное, понял, что могу к этому привыкнуть. Особенно после долгого воздержания. Я знал, что у нее все болит, но не смог побороть желания быстренько трахнуть ее через одежду. Так я и поступил: расстегнул брюки и прижался членом к ее попе. Кончив ей на ночную рубашку, я вышел из комнаты и приказал мисс Стерлинг убедиться, что Франческа ест, пьет и не поднимает тяжести. А перед этим позвонил Зиону и велел ему нанять для моей жены охранника.

– Кулак, – осклабился Майк, его зубы были покрыты кровью. Гангстер до мозга костей.

– Значит, нога. Я твоим приказам не подчиняюсь.

Я вмазал ботинком прямо ему в рожу и услышал треск ломающегося носа. Шагнув назад, прошелся по комнате. У меня были дела поважнее, чем трата времени на людей, у которых нет другой цели в жизни, кроме как портить плоды моего тяжкого труда.

– Я сегодня необычайно щедр. Возможно, из-за своего супружеского счастья. А я всегда был безнадежным романтиком.